Гарнитур из электрических стульев - Наталья Александрова Страница 39

— Ну уж и скандал… — недоверчиво протянул старик.

«Точно, скандал, — мысленно отозвалась Даша, — я свидетель…»

— Устроил за мной слежку, когда я к вам собралась…

— Ну! Надеюсь, ты не привела его сюда? — На этот раз в голосе старика Даша уловила нотки недовольства.

— Нет, конечно! — самодовольно ответила Лиза. — Эту проблему я в состоянии решить сама. Заплатила какой-то мелкой шпане, они его отметелили как следует… я в это время ушла спокойно…

— Ой! — тихонько пискнула Даша и зажала рот рукой.

— Следил, говоришь… — проскрипел старик, — серьезно настроен молодой человек.

— Ну и что мне теперь делать? — наступала на старика Лиза. — Вы меня подставили! Вы утверждали, что я ничем не рискую, что Селезнев — полный лох и понятия не имеет, что у него в доме хранятся такие ценности!

— Тише, — цыкнул на Лизу старик и оглянулся по сторонам, — что орешь тут? Ничего пока с тобой не случилось… Подумаешь, скандал он устроил в бистро или где-то еще! Послала подальше, и все дела! Не мне тебя учить, как мужиков отшивать!

— Да не в этом же дело, — возражала Лиза.

— Нет, в этом! Стой на своем — мол, спала с ним по любви, а теперь, когда он так по-свински себя повел, — знать его больше не желаешь! И почаще повторяй одно и то же, тогда до него дойдет! Хотя, может, и так уже дошло, раз его сегодня побили…

— Все-таки как-то мне неспокойно, — поежилась Лиза.

— Покой нам только снится! — пропел старик надтреснутым голосом. — Не расстраивайся, девочка, все утрясется. Только бы мне отсюда выйти… Видишь, я тоже не ожидал, что в больницу попаду. Организм старый, перебои давать начал…

Внезапно из аллейки выбежала молоденькая медсестра в коротеньком халатике и направилась к скамейке.

— Виктор Илларионович! — Она слегка запыхалась, но говорила звонко. — На ужин опаздываете…

— Ах, милая, заболтались мы тут с племянницей… — Старик сконфуженно рассмеялся.

— Вам после восьми гулять нельзя, потому что сыро, режим нарушаете, — укоризненно сказала девушка. — Розалия Семеновна ругаться будет.

— Ну, Машенька, вы ведь меня не выдадите? — заискивающе спросил он. — А то покоя не будет от этой Розалии… очень она строгая, не доктор, а инквизитор прямо, Торквемада какой-то…

Симпатичная сестричка засмеялась и убежала, а старик, по наблюдению Даши, поднялся довольно легко, оперся на трость с резным набалдашником, а другой рукой обнял Лизу за плечи. Они медленно двинулись в сторону аллейки, и тут Даше на нос сел комар, который давно уже пытался это сделать. Она медленно подняла руку, стараясь отогнать мерзкое насекомое, но злодей уже впился своим хоботком что было силы. В носу защипало, из глаз полились слезы… В самый последний момент она успела зажать нос и чихнула тихонько, как кошка. Даша замерла в ужасе, ожидая, что сейчас ее обнаружат. Эта Лиза в таком состоянии запросто может расквасить физиономию!

Лиза медленно повернулась, внимательно оглядывая поляну.

— Вы ничего не слышали? — спросила она. — Какой-то звук посторонний…

— Милая, да ты же не одна в парке! — раздраженно ответил старик. — Это же больница огромная! У меня хоть и отдельная палата, все равно ночью спать невозможно — все время кто-то ходит, разговаривает… вчера один помер… Идем уж скорее, а то сыро становится. — Он плотнее запахнул свободную вельветовую куртку.

— Ну уж будет вам жаловаться, — посмеивалась Лиза, — вон эта козочка аж сюда в сад за вами прибежала.

— Козочек-то там хватает, — вздыхал старик на ходу, — а вот покоя нету. Даром что в коммерческом отделении лежу, покоя все равно нету…

Даша осторожно высунулась из кустов. Старик шел легко, чуть опираясь на палку. Был он высокого роста, чуть сутулился, борода аккуратно подстрижена, и Даша поняла, кого он ей напоминает: артиста Николая Черкасова в фильме «Депутат Балтики».

Даша смотрела этот фильм в далеком детстве по телевизору. Он и тогда был старый, но бабушка очень любила артиста Николая Черкасова.

Даша подождала еще немного и, зябко поеживаясь, вылезла из кустов. Она снова обошла поляну и выбралась к пруду окольным путем. После захода солнца комары совершенно озверели. Больных на аллеях она не встретила; очевидно, их загнали в палаты. Хлопая себя по голым рукам, Даша, не обращая ни на кого внимания, устремилась к выходу из парка. В босоножках хлюпала грязь, брюки были вымазаны чем-то буро-зеленым. Даша устала, продрогла, хотела есть и жутко злилась на весь мир. Никакого определенного ответа на свои вопросы она пока не получила, но решила подумать об этом дома, после того как примет ванну и поест.

Она не знала, что Лиза Бачанова, проводив своего пожилого спутника до дверей больничного корпуса, не поленилась вернуться на ту же полянку. Она внимательно обшарила кусты шиповника и нашла там валявшийся на траве забытый Дашей журнал «Караван». Лиза подняла его. Журнал был свежий. Она побрела обратно по аллее, мучительно припоминая, где буквально сегодня она могла видеть этот журнал со смазливой физиономией героини телесериалов на обложке. Девочки из агентства рассказали Лизе, что новая телезвезда, оказывается, жена владельца канала и теперь он пихает ее во все сериалы… Хорошо баба устроилась!

Лиза Бачанова с детства не выносила сочувствия.

Она прочитала в одной книжке, что жалость унижает, и безоговорочно в это поверила. А ей, как назло, досталась большая порция чужой жалости.

Когда Лизе было двенадцать лет, ее мама погибла на работе.

Она трудилась в химической лаборатории на крупном комбинате и, как потом сказали Лизе, нарушила правила техники безопасности при работе с ядовитыми веществами.

В общем, сама виновата.

А отец давно уже жил в другой семье, и до Лизы ему не было дела.

Все мамины сослуживицы очень жалели бедную девочку, гладили по голове, угощали конфетами и дарили ей поношенную одежду своих детей.

Лиза хотела убить этих жалостливых теток. Дареную одежду она выбрасывала в мусоропровод.

На какое-то время ее взяла к себе подруга покойной мамы Алевтина Антоновна, некрасивая одинокая женщина с бесцветным лицом и серыми, коротко стриженными волосами, но через месяц приехала мамина сестра Вика из Воронежа, устроила Алевтине Антоновне грандиозный скандал и поселилась вместе с Лизой в двухкомнатной квартире Бачановых.

Эта-то квартира и была главным предметом скандала: Вика обвиняла Алевтину Антоновну в том, что та мечтает наложить лапу на квартиру, оформив опекунство над сиротой.

Алевтина, вся красная от обиды за несправедливое обвинение, горячо оправдывалась… Вика ушла с победным блеском глаз и тут же сделала в точности то, о чем говорила: оформила опекунство над сиротой и прописалась в ее квартиру. Конечно, за взятку, но об этом Лиза узнала гораздо позже. Также гораздо позже она сделала наблюдение, что люди склонны обвинять окружающих в своих собственных грехах и приписывать им свои собственные недостатки.