Волчья стая - Алексей Макеев Страница 39

…Конечно же, всех этих интересных сведений полковники Лев Гуров и Станислав Крячко из невзрачной серой папочки-скоросшивателя почерпнуть не могли. Но, перечисляя на обороте коротенькой автобиографии ближайших родственников, Виталий Красильников указал всего двух человек: мать и бабушку. И Гуров не преминул отметить, что бабушка у Виталия есть, а узнать ее адрес – дело элементарно простое.

Да, сейчас Льва больше всего занимал именно вопрос: где искать исчезнувшего Виталия Красильникова? Слишком много ниточек сошлось на этом парне! И в мозгах у Гурова постоянно с назойливостью прилипчивого шлягерного мотивчика крутилось: что он предпримет? Попытается скрыться из Москвы? Вряд ли, некуда ему бежать и не к кому. Вернется к матери, чтобы спрятаться от преследователей у нее? Слишком очевидный ход, полным остолопом надо быть. Он же понимает, что к матери явятся в первую очередь! Да и сомнительно, чтобы Красильников полностью ей доверял. В его возрасте редко полностью доверяют родителям, а раз дело два с небольшим года назад дошло до специнтерната, то можно предположить, что отношения с матерью у Красильникова были далеко не идеальные.

Подлинный профессионал, знающий сыскное дело до мельчайших тонкостей и накопивший громадный опыт, полковник Лев Иванович Гуров был порой способен решать возникающие задачи и проблемы на подсознательном, интуитивном уровне, даже не отдавая себе отчета, каким загадочным путем приходит к нему решение.

Так вот сейчас ему никак не давала покоя пресловутая бабушка Виталия Красильникова.

– А что, – сказал Станислав, выслушав довольно путаные гуровские рассуждения, – почему бы, собственно, и нет? Тут все зависит от того, насколько этот парень своей бабуле доверяет. А еще от того, будет ли он пытаться повторить покушение на Екатерину. Если «да» и по первому, и по второму вопросу, то никуда он из Москвы не денется, затаится на время, очень возможно, что и у бабули или кого-нибудь из ее знакомых. Но я не вижу тут никакой проблемы. Звони в управление прямо сейчас, пусть они по-быстрому выяснят бабулин адрес и пошлют туда пару крепких ребятишек для наблюдения. Фотографию фигуранта мы им по электронке перебросим. Всего и дел. Кстати, с матушкой надо точно так же перестраховаться. И если он в одном из этих мест, то возьмут парнишку как миленького.

– Пожалуй, – кивнул Лев, задумчиво барабаня пальцами по столу, – хоть я предпочел бы, чтобы задержал Красильникова – ты не забудь, мы только задержать его пока что можем, ордера на арест у нас нет! – кто-то из нас двоих. Мне он нужен живой, целый и невредимый, а если я в своих предположениях не ошибаюсь, то терять Виталию нечего и сопротивляться он будет отчаянно. Как бы наши орлы не накосорезили чего. Красильникова надо брать деликатно, ювелирно, я бы сказал. Да, кстати, и вооружен он, пусть несколько необычно. Но ведь это значит, что наши парни могут пострадать, если Виталий догадается, что это по его душу пришли.

– Пострадать?! – возмущенно переспросил Станислав. – Это оперативники нашего управления от семнадцатилетнего сопляка пострадают? Ну ты, Лева, загнул. Это нездоровое воображение у тебя разыгралось!

– Гм… Воображение, говоришь? – чуть заметно усмехнулся Гуров. – А паренек-то куда как непрост, смел и решителен. Меня, скажем, он искупал очень грамотно. А вчерашнее убийство Сарецкого на кладбище, чему ты, кстати, был непосредственным свидетелем, ни на какие мысли тебя не наводит? В плане разумной осторожности с некоторыми представителями подрастающего поколения? Я вот на девяносто процентов уверен, что «убиеньку» в Сарецкого швырнул наш Виталик. И очень даже лихо получилось!

– Но зачем ему было убивать Анджея Сарецкого? – недоуменно сказал Крячко. – Ну, какой у Красильникова мог быть мотив? Ума не приложу.

Лев встал из-за стола, подошел к окошку кабинета и стал задумчиво выстукивать пальцами по стеклу какой-то сложный ритм. Солнце уже стояло довольно низко над горизонтом, тени деревьев удлинились, сентябрьское небо начало приобретать насыщенный предзакатный оттенок. Гуров посмотрел на часы. Так, вскорости должен объявиться Федор Андреевич Загребельный, "Большой Папа" – по терминологии Харцилевича. Но минут сорок у них со Станиславом еще есть в запасе.

– И я ума не приложу, – сказал Гуров с прорвавшимся раздражением. – Петр Орлов приложил бы нас сейчас, заметив, что, возможно, нечего прикладывать! Не знаю, Стас. А строить гипотезы при остром дефиците материала для строительства мы с тобой не приучены. Поэтому у меня к тебе такое предложение: давай на полчаса-час отключимся от мыслей о расследовании. Дадим мозгам немного передохнуть. Иногда это помогает. И еще: ты голодный?

Крячко уставился на Гурова с непритворным изумлением.

– Господь милосердный, – усмехнулся он, – надо же, начальство вспомнило, что у подчиненного с раннего утра маковой росинки во рту не было. Что это с тобой случилось, Лева? Острый приступ абстрактного гуманизма?

– Так и начальство тоже не воздухом питается, – ответно улыбнулся Гуров. – Жуть как есть хочется! Тем более после заплывов, пешеходных прогулок и прочих физических упражнений на вольном воздухе. Пока Загребельного дожидаемся, как раз успеем перекусить, я тут с господином Харцилевичем договорился. Разносолов и деликатесов он не обещал, но накормить нас накормят. Заодно попробуем, чем потчуют пансионеров знаменитой «Палестры», у них же тут собственная столовая. Вон, видишь флигелек во дворе? Нам с тобой туда. Обед был три часа тому назад, но для нас разогреют. Пошли! И ни слова о деле, пока не поедим.

– А они нас тут, случаем, не отравят? – подозрительно спросил Станислав Васильевич. – Представляю я, чем в подобных заведениях кормят!

– Не отравят, – весело рассмеялся Гуров, прекрасно знавший о маниакальной подозрительности "друга и соратника" во всем, что касалось еды. Был у Станислава Васильевича такой безобидный бзик. – А еще я тебя прошу: не подвергай кулинарные таланты местных поваров совсем уж разгромной критике, а то ведь знаю я тебя!

– По-настоящему в Москве, кроме меня, умеет готовить только твоя Мария, – мечтательно произнес Крячко. – Знал ты, Лев, на ком жениться!..