Ментовская крыша - Алексей Макеев Страница 39

– Где же по-честному, – перебил его Гуров, – если у Передка зама чуть не подстрелили. Скажешь, не ваших рук дело? А если не ваших, то кто тогда вам дорогу перебежал?

Вага замялся, но, вспомнив про убегающее время, поспешно сказал:

– Да мы это… Только никто его убивать не собирался. Попугать хотели.

– Это на кой же ляд? – удивился Крячко. – Курицу, которая золотые яйца несет, и вдруг пугать?

– Да Передок, типа, платить отказался. То есть не отказался, а не понравилось ему, что мы расценки подняли.

– Расценки! – покрутил головой Крячко. – Культурно как! А с какого рожна вы вдруг расценки подняли? Инфляция заела?

– Да вам видней, господа начальники, – уклончиво сказал Вага.

– Э, постой! – рассердился Гуров. – Что это значит – видней? Опять ты финтить начал?

– Да нет, чего финтить-то? – угрюмо ответил Вага. – Вроде вы и сами уже все просекли. Маклер для чего велел вам растяжку поставить? Чтобы вы нос свой не совали куда не надо. И так уже сунули – дальше некуда.

– Я, кажется, тебя понял, – сказал Гуров. – Маклер в компании с кем-то из МУРа работал? Так сказать, «крыша» над «крышей»?

– Можно и так сказать, – кивнул Вага. – По правде говоря, без ваших Маклер вряд ли так поднялся бы. А против муровцев мало кто решает возникать. Себе дороже выйдет. Только тут так получилось, что Маклер решил маленько ваших кинуть. Суть в том, что сами менты в фирме рисоваться не хотели. Ну и, короче, все расчеты вел Маклер. И, типа, скрывал он от ваших настоящую прибыль. Называл меньшую. Он же с ментами в процентах договаривался. А процент, значит, на самом деле меньше получался. Потом менты про это узнали и пообещали Маклеру веселую жизнь. Не знаю, чего они там насчитали, но, короче, получилось, что Маклер должен им огромные бабки.

– И он решил эти бабки опять с «Индиго» выколотить? – догадался Гуров.

– Типа того, – согласился Вага. – Ну, Передок, ясное дело, возбухнул сначала – мол, я и так плачу по полной программе, нет у меня денег, пошли вы куда подальше – ну и прочая фигня… Маклер с ним спорить не стал, а только предупредил: не будет денег – будут неприятности. Вот и пугнули их маленько. Да если бы этого Елисеева замочить хотели – разве бы он оттуда живым ушел? Он же целехонький – только в штаны наложил тогда… Правда, они и после этого повыдрючивались еще немного. Даже заявление в ментовку накатали – по поводу покушения на сотрудника. Ну и что? Те же самые менты к ним и пришли! Они потыкались-потыкались и завяли.

– Значит, заплатили? – спросил Крячко.

– А куда они денутся? Против лома нет приема. Их предупредили, что в следующий раз мимо стрелять не станут. А жить всем хочется.

– Но не у всех получается, – констатировал Гуров. – Фамилию Вишневецкий слышал? Это он расследовал покушение на Елисеева. Только он почему-то не деньги получил, а место на кладбище. Как-то не вяжется это с той благостной картинкой, которую ты нам нарисовал.

Вага поднял руки, стиснутые наручниками, неловко потер ладонями лицо.

– Я тут ни при чем, начальник, – серьезно сказал он. – Тот опер больше всего своим мешал. Вот у них и спрашивайте.

– Спросим, – пообещал Гуров. – Но я не верю, чтобы тут без вас обошлось. Где ты был вечером пятого июля?

– Спросил бы чего полегче, начальник! – промямлил Вага. – Я вчера-то не помню где был… И вообще ломает меня. Башка не работает.

– А ты напрягись, – посоветовал Гуров. – Вспомни, что делал пятого июля, и получишь дозу.

Вага принялся тереть разбитый глаз, словно надеясь таким образом освежить память.

– А, вот! – сказал он неожиданно, поднимая голову и глядя на Гурова просветленным взором. – Я же пятого вечером возил Маклера в офис «Индиго». У них там какая-то выпивка намечалась. То ли день рождения у кого-то был, то ли юбилей фирмы – я не вникал. Я Маклера отвез и уехал. Он меня больше в этот вечер не кантовал. Его вообще-то Глаз возит, просто тогда его почему-то на месте не оказалось, и пришлось мне ехать.

– Постой, в офисе «Индиго» пятого июля пьянка была? – насторожился Гуров.

– Ну, я не знаю – пьянка или фуршет, как у них это называется, – ответил Вага. – Короче, собирались они. Только самые приближенные, как я понял, потому что я не заметил, чтобы там особенное веселье было, да и Маклер, когда поехал, наряжаться не стал.

– Это он тебе про пьянку сказал?

– Он, кто же еще?

– Так, значит… В офисе «Индиго» пятого июля пили спиртные напитки – коньяк, пиво, шампанское… Собирались в узком кругу. А ментов туда не приглашали – не знаешь? Ну, самых тоже близких?

– Говорил Маклер, – неохотно признался Вага. – Обмолвился, что будет этот мент упертый – Вишневецкий. Только я ничего больше не знаю! – поспешно добавил он. – Я и так вам столько уже наговорил, что впору гроб заказывать. Я Маклера только отвез и сразу уехал! Что у них там было – не знаю!

Гуров посмотрел на Крячко и с беспокойством сказал:

– Слушай, а в этом что-то есть! Вечером в «Индиго» сабантуй с шампанским, а утром труп Вишневецкого находят на пустыре с проломленным бутылкой черепом.

– Я ничего не знаю! – с отчаянием повторил Вага.

– Говоришь, Маклера обычно этот – как его – Глаз возит? – спросил Гуров. – А в тот вечер, говоришь, его на месте не было? Может, он машину свою готовил, чтобы труп перевезти?

Вага ответил не сразу. Было видно, что разговор этот для него мучителен. Но, поколебавшись, он все-таки признался:

– Я слышал, что труп на ментовской машине перевозили. Не так опасно – никто же не остановит. А если чего и случится, так ментов никто же проверять не будет.

– Логично! – согласился Крячко. – Лева, нужно срочно в «Индиго» ехать!

– Мне бы сначала уколоться! – взмолился Вага. – Обещали же!

– Обещанного три года ждут, – назидательно сказал Крячко, но, заметив перекосившееся лицо Ваги, усмехнулся. – Ладно, не падай в обморок. Мы свое слово держим. Пойдем, покажешь свои закрома.

Вага с готовностью вскочил и тут же испуганно посмотрел на Гурова. Тот согласно махнул рукой, и Крячко с Вагой вышли из магазина. Вернулись они быстро. Лицо Ваги сияло предвкушением близкого удовольствия.

– У него там запасов лет на десять строгого режима, – сообщил Крячко. – Под креслом водителя. И ствол какой-то импортный. Обнаглели, сукины дети! Как будто в Чикаго живут!

– Начальник, ты бы браслеты с меня снял, – заискивающе сказал Вага, не обращая внимания на возмущение оперативника. – У меня же сестры милосердия тут нету – придется самообслуживанием заниматься.

– Сними, – распорядился Гуров, брезгливо отворачиваясь. – А ты давай пошевеливайся! Тошнит на тебя смотреть, спортсмен-одиночка!

Освобожденный Вага деликатно забился в угол и с профессиональной сноровкой сделал себе укол. Бросая инструменты в урну, он сдержанно засмеялся и сказал негромко: