Ключ к тайне - Елена Чалова Страница 39

– На соседней улице, дом где почта. Там, если с торца-то зайти, то видать вроде птицы что-то, – доброжелательно улыбаясь, сказала худенькая бабка.

– Правда? Ой, спасибо. Мы пойдем посмотрим. До свидания!

И, взявшись за руки, они поспешили прочь. Движимые любопытством (и чувствуя спинами взгляды бдительных бабок), Алекс и Рада действительно дошли до почты и, «зайдя с торца», нашли что-то похожее на грубый рисунок. Судя по крючковатому клюву и размеру лап, это был орел. Они его тоже сфотографировали и пошли по направлению к дому.

– Что мог значить этот орел? – спросила Рада.

– Не знаю. Вообще-то не каждый знак имел мистическое значение. Это могла быть печать каменщика. Или оберег. Но куда интереснее думать, что это тоже указатель, правда?

– Да… Алекс, а как мы попадем внутрь?

– В книгохранилище? Пока не знаю, но что-нибудь придумаем.

Дома они увеличили на компьютере снимки, сделанные мобильником.

– Это перст. Указание пути, – задумчиво сказал Алекс.

– Да? По-моему, просто стрелка, толстенькая и кривая, – удивилась Рада. И тут же спросила: – И при чем тут вообще руны? Это нелогично. – Она ходила по кабинету дяди, то прикасаясь к лежащим на полках артефактам, то проводя пальцем по корешкам книг. – Я поняла бы определенный порядок: от современности в глубь веков. Или обратно: от древности к нашему времени через, скажем, Канта. А тут как-то все бестолково.

– Напротив, – Алекс оживился, – для меня все проясняется. Думаю, мы ищем нечто, оставленное немцами.

– Немцами какого исторического периода? Тевтонцами? Пруссами-язычниками?

– О нет, так далеко мы не пойдем. Скорее всего, это наследие Второй мировой войны, и тайна, к которой нас ведут, принадлежит нацистам.

– Но при чем здесь руны? – опять вопросила Рада.

– Видишь ли, – Алекс удобно устроился в кресле Николая Андреевича и принялся читать лекцию, – нацизм придавал огромное значение языку символов. Тщательно разработанный символический ряд должен был воздействовать на сознание масс, вызвать ностальгию по героическим временам, убедить народ в исключительности их происхождения – напрямую от богов. А отсюда рукой подать до сверхмиссии и до вседозволенности.

Вот, например, свастика. – Алекс вынул из ларца сломанный кинжал. Его пальцы почти с нежностью скользнули по лезвию и погладили рукоять. – Это свастика – один из тех основных символов, которые были весьма широко распространены в самой глубокой древности. Она встречается на Дальнем Востоке, в Средней и Юго-Восточной Азии, в Тибете и Японии.

Как правило, в ней видят солярный, то есть солнечный знак. Ну и еще считается, что если концы свастики загнуты так, что она катится по движению солнца, – то это добрый знак. А если колесо движется противоестественно – то есть против солнца, – то знак обретает злую силу. Хаусхофер считал, что свастика – символ грома, огня и плодородия у древних арийских магов.

– Кто такой Хаусхофер?

– Это очень загадочная личность, и его роль в истории до конца так и не выяснена. О Хаусхофере до сих пор ходят мрачные легенды. Будто бы он был не просто искусным дипломатом, специализировавшимся на Юго-Восточной Азии, но и членом различных оккультных обществ, тайно управляющих человеческой цивилизацией. Ну, это все очень неопределенно, а нам нужно сосредоточиться на главном.

Итак, руны. Они явились основой письменности древнегерманских и скандинавских народов, что связывало германцев с арийцами, которые происходили, по мнению фюрера, напрямую от богов. Однако руны нельзя рассматривать только как алфавит. Каждый знак имел собственное имя и определенную магическую функцию.

Собственно, руны не являются единственным в своем роде супералфавитом. Иудеи создали каббалу, опираясь на значения букв и символов. Гитлер опасался каббалистов, оперирующих сефиротами, и в противовес еврейским козням использовал охранительные свойства рун, потому что верил, что все арийское должно быть могущественнее колдовства низших рас.

Ирада взглянула на парня с уважением. Однако он действительно историк. Она и слов-то таких никогда не слышала: вот что такое, например, сефирот? Однако признаваться в собственном невежестве не хотелось, к тому же этот загадочный сефирот вряд ли имеет непосредственное отношение к той тайне, которую они пытаются разгадать сейчас. Отложив расширение кругозора на потом, Рада сосредоточилась на рунах и немедленно обнаружила среди странных значков знакомый.

– Это я видела в кино, – заметила она, указывая пальцем на одну из страниц тетрадки с рунами.

– Конечно видела, это знак дивизий СС. И одновременно руна «сиг». Символ грома и молнии… Теперь смотри сюда. – Алекс извлек из ларца печать. – На что похоже?

– Ну, на флажки… или топорики.

– Молодец! Это двойной топор, он соответствует руническому знаку «лак». Этот знак является вариантом тайного Ключа, представляющего завершенность цикла и своеобразную бездну между ветхим и новым, между бесконечностью и бесконечностью. Вот скажи, ты видела в кино жест, который делает Гитлер: скрещенные на груди руки?

– Вот так? – Рада скрестила руки на груди, ладони легли на ключицы.

– Точно! Это ритуальный жест Великого магистра масонов: руки под прямым углом скрещены на груди и соответствуют знаку «лак».

Рада взяла печать. Металлическая кругляшка, укрепленная на рукоятке, довольно тяжелая. На самой печати изображен символ, который теперь, с высоты свежеприобретенного знания, она не могла назвать иначе как руна «лак».

– Обалдеть, – пробормотала девушка. – Но при чем здесь Калининград?

– Не вздумай это где-нибудь на улице ляпнуть. Нас камнями закидают. – Алекс хмыкнул. – Местное население желает веровать, что они проживают в Кёнигсберге. А Зеленоградск – та еще дыра, доложу тебе, – называется Кранц. Светлогорск – Раушен. На картах и в документации сохраняются названия городов послевоенного, советского периода. Но в обиходе и для коммерции используются старые немецкие названия. Это стало местной идеей фикс. Понятно, что таким образом сюда завлекают богатых немецких туристов, надеясь на финансовые вливания и не знаю на что еще. Вот только мысль о том, что настоящая Германия, или, если угодно, немецкий порядок, начинается не с названий, а с чистых улиц, наши, как всегда, не догнали.

– Разруха начинается с парадной лестницы, по которой все прутся без калош, – пробормотала Рада.

– Чего?

– Ну, я точно не помню, но что-то такое говорил доктор Борменталь у Булгакова. И по поводу того, что разруха главным образом в головах.

– Да, я фильм смотрел, кажется, – неуверенно кивнул Алекс.

Они помолчали, Рада решила, что получила некую моральную компенсацию за незнание каббалы и прочих исторических реалий. Потом девушка опять вернулась к насущному:

– И все-таки, почему Кёнигсберг?