Наследие последнего тамплиера. Кольцо - Хорхе Молист Страница 39

Взгляд Ориоля и его и фраза «Любить кого-то так сильно, чтобы отдать за него жизнь» потрясли меня до глубины души. Постоянно размышляя об этом, я видела его синие глаза, влажные от возбуждения. «Ну не прекрасно ли это?» — сказал он. «Да, — говорила я себе, — это прекрасно, поэтично, трогательно». Но за этим трагическим лиризмом скрывались чувства, смущавшие меня. Ориоль полагал, будто Энрик убил четырех человек, а потом покончил с собой из-за любви к мужчине. Терзаясь от того, что отец оставил его, Ориоль восхищался героизмом Энрика, но при этом понимал: отец сознательно обрек его на сиротство. И не мог простить ему этого. Воскресив в памяти детство, я вспомнила, как Ориоль любил отца и восторгался им и смотрел на него снизу вверх и радостно улыбался, когда тот затевал очередную необыкновенную игру. А потом делал горделивый жест, означавший: это мой папа.

Кроме того, он признал гомосексуальность Энрика. Не возмущался его безграничной любовью к «другу». Отношение к этому Ориоля указывало на то, что он и сам «голубой».

Сегодня я снова предалась раздумьям о сексуальной ориентации Ориоля, и меня охватил страх. Я боялась влюбиться в него как дурочка… как маленькая девочка, пролившая столько слез из-за этой любви.

В тот день у меня не было никаких дел, и я нервничала. Наши поиски сокровища затягивались, а возбуждение, владевшее нами несколько часов назад, спало. Возможно, все это последняя выдумка Энрика, и мне, наверное, следует вернуться в Нью-Йорк, как просила мать. Возможно, я уже замешана в одном из этих непонятных и опасных предприятий, по ее мнению, угрожающих мне. Но, пожалуй, самой большой опасностью из всех подстерегавших меня были Ориоль и мои чувства к нему. Осознав все это, я решила покинуть смотровую площадку над городом, то есть дом Алисы, и окунуться в человеческую реку, текущую по бульвару Рамблас. Прогуливаясь там, я надеялась, что многоликая толпа, уличные музыканты, ароматы, доносившиеся из цветочных киосков, воздействуют на мои чувства. Хотелось только чувствовать и перестать думать.

Почти не отдавая себе отчета в том, что делаю, я пересекла площадь Пи, направилась к кафедральному собору и незаметно оказалась рядом с лавкой древностей. Той самой, что принадлежала Энрику! Ноги, сами того не зная, привели меня в мое детство. Я посмотрела на витрину, но войти не отважилась. Я не сомневалась: в ней выставлены другие вещи, но мне казалось, что те же самые, которые были там всегда. Огромные штурмовые пистолеты разных типов, статуэтки из слоновой кости и золота, вроде тех, что коллекционировала Алиса, комод во французском стиле, несколько старинных картин… Вновь ощутив себя девочкой, я с замиранием сердца простодушно ждала, что сейчас появится Энрик. Выйдет, улыбаясь, чуть полноватый, с редкими волосами, зачесанными назад, и с таким же лукавым взглядом, как у его сына. От этого ожидания у меня колотилось сердце, а на правой руке я чувствовала загадочное кольцо с рубином.

Но вскоре я поняла, что, сколько ни жди, сколько ни вороши прошлое, никакого чуда не произойдет и призрак моего крестного не появится. Поэтому мне захотелось поскорее уйти, и я поспешила к собору. Перейдя на другую сторону, я прочитала позолоченную надпись на витрине: «Артур Буа» и поняла, что оказалась у другой лавки древностей на той же улице. О чем говорило мне это имя? Артур Буа… Артур Буа… Ну конечно же, мой попутчик!

И я снова стояла пораженная у витрины, но на этот раз не остановила взгляда ни на одном из экспонатов за стеклом. Думаю, я вообще не видела их. Я только смотрела на надпись: «Артур Буа, антиквар».

Не знаю, бросилась ли я бежать, но в следующий момент увидела себя в телефонной будке на площади кафедрального собора. Я звонила комиссару Кастильо. На мое счастье он сразу же ответил, иначе я умерла бы от нетерпения.

— Комиссар, вы помните фамилии тех, кого якобы убил мой крестный отец?

— Как мне не помнить, — весело ответил он. — Это мое самое любимое загадочное дело. Я держу один его экземпляр в шкафу в своем кабинете, а другой — в чемоданчике дома, под подушкой. Сеньорита американка намерена помочь мне разгадать эту мрачную тайну в стиле детективов Марлоу? — «Вот шутник!» — Мне осталось только узнать, каким образом вашему крестному удалось отправить на тот свет всех четырех сразу…

Я обещала помочь Кастильо при условии, что он назовет мне их имена. И он перечислил их. Два имени ничего мне не говорили, но другие два — Артуро и Хайме Буа — говорили о многом.

Я получила подтверждение тому, что несколько минут назад мне подсказала интуиция. Человек приятной внешности, сидевший рядом со мной в самолете, прекрасно знал, кто я такая и зачем лечу в Испанию. Он был сыном одного из тех, кого прикончил мой крестный отец. Мафия торговцев предметами искусства выжила и, судя по всему, была в добром здравии.