Одноклассница.ru. Любовь под прикрытием - Андрей Кивинов Страница 39

Как вы догадались, я вспомнил историю, рассказанную прокурорским Игорем. И решил донести ее своими словами. Только место Булгакова нагло занял я сам.

— Ну, у меня имелся НЗ дагестанского разлива. — Я не сглаживал углы, резал правду-матку. — Потом взяли еще для поднятия дедукции. Реально помогло… Они ведь, психи, на место любят возвращаться… Всех в засаду, проверять на причастность… «Ваши документы!», а он ноги… Стрелять пришлось… Не попали, но догнали… Оказалось — он! Сами обалдели… Медали всем, кроме нас. Но мы ж не за медали, мы ж, блин, за правду… Вот так и работаем.

Так, а где аплодисменты? Почему такая тишина в зале? И что у Сергея Геннадьевича с лицом? По-моему, у меня неплохо получается. Или я что-то не то рассказываю? Ну, извините, здесь вам не Сорбонна.

Ладно, перейдем ко второму вопросу, мне не в падлу.

— Хм… Была еще такая тема… Один чувак у другого денег занял. И не отдавал. Тот ждал-ждал, потом коре… приятеля подписал, и к должнику на хату пошли. Сдуру. Молодые, бестолковые… Хотя по жизни правы, согласитесь. Долги отдавать надо… Настучали по рогам ему и его подруге, вещички кое-какие забрали в счет долга и отвалили. По большому счету — самоуправство. Шняга, пустяк. Но ментам, то есть нам, это не интересно, нам показатели нужны — начальство требует. А самоуправство в зачет не идет…

Так, а не погорячился ли я?

Плевать на честь мундира, он не мой, но у меня же своя честь есть. Собственная. Как говорится, береги честь смолоду, коли рожа крива. Что они сейчас лично обо мне подумают. Сам подонок, а еще лекции читает. А я не люблю, когда обо мне плохо думают. И никто не любит.

Концепция меняется.

— Хм, короче, напарник мой, Добролюбов, приятелям и предложил… Идите, типа, в отказ — знать ничего не знаете, зашли случайно, книгу забрать… Вещичек у вас чужих нет, а денежки не пахнут… Ничего вам не будет. Расчет прост: ни один судья в эту байду не поверит и влепит не самоуправство, а реальный грабеж. А это для нас уважуха, премии всякие, грамоты… Пацаны и повелись по неопытности. Я, конечно, встрял. Говорю Добролюбову: что ж ты, гад, творишь, людям жизнь ломаешь? Они же, салаги, ничего еще толком не видели, только от мамкиной сиськи. А ты их куда? В «Кресты?» В «собачник» [8]и трехметровую камеру на двенадцать посадочных мест? К туберкулезникам и уркам беспердельным? На зону, где один закон — если не ты, то тебя!.. Где не жить, а выживать надо! Где ШИЗО, собаки и охрана с дубинками. Где прапора отмороженные — сначала сапожищем по печени, а потом разговор разговаривают…

Я снова отхлебнул из стаканчика. В горле пересохло. Разволновался.

— Они же нормальными оттуда не вернутся. Кому потом нужны будут с кашлем кровавым и справкой об освобождении? А так условно получат, одумаются… В общем, чуть не подрались. Я пацанам мозги вправил. Не слушайте сказок и в отказ не идите, рассказывайте все, как было, получите условно или вообще штраф. А они… Не поверили, думали, расколоть их хочу таким макаром. А Добролюбов, типа, хороший, помочь нам хочет. Вежливый, обходительный. Ну и получили… Один пять, другой четыре… До сих пор сидят. Представляете? Четыре самых лучших года выкинуты из жизни. А какими вернутся? Кому нужны будут со справкой об освобождении? Это до гробовой доски клеймо, чтоб там ни говорили… Короче, чего хочу сказать… Людьми оставайтесь. Кем бы ни работали. А Добролюбов на повышение пошел… В Главк… Сволочь.

Зал молчал. Но уже как-то по-другому, хотя у молчания не бывает оттенков. Но я почувствовал оттенок. Сергей Геннадьевич, подперев ладонью подбородок, внимательно смотрел на меня.

Я не знал, что рассказать еще. Байки из зоновской жизни? Не по теме. Я же вроде сейчас в другом окопе. Выручил конферансье. Поднялся и повернулся к залу.

— Может, у вас есть к Павлу Андреевичу вопросы?

«Пал Андреевич, вы шпион?» — «Видите ли, дети…»

Раз дело перешло к вопросам, значит, лекцию дальше слушать не хотят. Оно и к лучшему.

Девочка, сидевшая рядом с деканом, робко подняла руку.

— Павел Андреевич… Вы упомянули, что проверяете людей на причастность. А как это происходит? Допустим, я ничего не совершала, иду по улице, а ко мне подходят милиционеры и начинают проверять…

Чувствуется Ксюхино влияние.

— Дык, как проверяют?.. За шиворот и в отдел. Там в каземат для начала, чтоб из равновесия вывести. А потом… Всякие методы есть.

Вот как раз о методах я знаю неплохо. Каждый, с кем я сидел, первым делом делился об ужасах на допросах. Уж не знаю, врали или нет, но рассказывали живописно. Инквизиция со своими испанскими сапожками отдыхает.

— Например?.. — не унималась студентка.

— Ну, самый простой способ — толстой книгой по затылку. Почему у ментов… у оперов то есть… уголовный кодекс на столах лежит? Он тяжелый, в гламурном переплете. И следов не оставляет. Пару ударов, и потекла правда… Можно противогаз натянуть и шланг пережать. «Слоник» называется. Все от фантазии зависит… Но! Лично я никого пальцем… Это не по закону. Хотя по жизни, может, и правильно. Он, гнида, человека убил, улики заныкал и сидит, лыбится, как параша…

— А как же вы?

А, действительно, как же я?

— Ну там отпечатки пальцев, окурки, свидетели… Всегда можно что-нибудь найти.

— А если не получится?

Что она прицепилась, как присоска? Я и так еле стою. Лучше бы еще водички принесла — видит же, у лектора трубы горят. Или пивка.

— Значит, ничего не раскрою и сам получу по башке от начальства кодексом. Если бы всё раскрывалось, не было бы и преступлений. Верно? Диалектика.

Народ зашушукался. Они что, сомневаются в моей искренности? Напрасно. Еще ни одного человека в жизни не пытал запрещенными методами. И вообще никого не пытал, кроме Ксюхиного соседа. Но там выхода другого не было. А ведь у ментов тоже иногда выхода нет…

Следующая рука. Юноша-очкарик. Кажется, я вызвал неподдельный интерес. Не пойти ли на преподавательскую работу?

— Слушаю вас, молодой человек…

— Павел Андреевич, а что вы раскрываете в настоящее время?

Я бы с удовольствием раскрыл еще одну бутылку пива.

Слышал бы сейчас меня Гера. Или Керим с Жанной. Прослезились бы от гордости, что имеют таких знакомых.

— Ну, тут на днях катушечника поймал. Знаете, которые у лифтов катушки тырят и в металлолом сдают. А сейчас… Урода одного ловлю. Он женщин по лицу кастетом лупит и грабит. Убытков на копейку, а лицо на всю жизнь испорчено. Слышали, наверное, по телеку было, в газетах… Но ничего, я его прихвачу за… Наметки уже есть. Никуда не денется, су… сухим из воды не выйдет, в смысле.

Я импульсивно саданул кулаком по тумбе. Звук усилился, некоторые зрители закрыли уши.