Апология здравого смысла - Чингиз Абдуллаев Страница 39

— Ты не хочешь позвонить Смирнову и сообщить о том, что мынашли автора рукописей, — понял Эдгар.

— Не хочу, — ответил Дронго, — я не совсем понимаю, чтопроисходит. Почему они так уверенно считают, что профессор Короедов не можетбыть этим серийным маньяком? Они так ему верят? Эти женщины не похожи на людей,которые могут кому-то безрассудно поверить. Тогда в чем дело? Их даже ненапугал твой неожиданный звонок в дверь. Они уверены в своей безопасности. Итогда я себя спрашиваю, что именно происходит?

— У тебя есть ответ на этот вопрос?

— Пока нет. Ясно одно. Мы наконец нашли того, кто взял этирукописи из издательства. И нашли ее сообщницу. Но эта информация пока не даланам имя главного подозреваемого. Если им окажется профессор Короедов, то мыможем наконец завершить свои поиски и позвонить Смирнову.

— Для издательства мы их завершили, — напомнил Эдгар, — тыможешь сообщить Оленеву и Столярову, что мы нашли похитителя.

Дронго достал телефон, набрал номер Оленева.

— Добрый вечер, Валерий Петрович, — сказал он. — Нашсегодняшний эксперимент, который проводился и с вашим участием, уже завершен.Мы смогли установить, кто именно из ваших сотрудников изъял рукописи изиздательства и забрал копию из вашего стола.

— Кто? — выдохнул Оленев.

— Людмила Убаева.

— Не может быть, — был неприятно поражен Оленев. — Неужелиона не понимала, на какой безумный шаг она идет? Зачем она это сделала?

— Ее уговорила подруга. Светлана Василевская.

— Поэтому вы о ней спрашивали. Я все понял. Но как онимогли? Две безумные женщины. Как они могли на такое решиться? И главное, длячего? Зачем им нужно было спасать этого автора?

— Мы пока все выясняем. Вы слышали о профессоре Короедове?

— Короедов? Нет, никогда не слышал. А кто это такой?

— Вот это мы сейчас и выясняем.

— Я предложу Столярову уволить Убаеву.

— Пока не нужно. Мы должны все проверить до конца. Но своюзадачу я выполнил, как вам и обещал.

— Да, конечно. Спасибо большое. Мы обязательно выплатим вашгонорар. И вы считаете, что больше у нас ничего не будет пропадать?

— Пока нет. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Вы нас просто выручили. Спасибо вам за все. А как с этимавтором? Вы действительно считаете, что он и есть тот самый убийца? Или этобыло случайное совпадение? Может, Сундукова что-то напутала.

— Пока ничего не знаю. Как только узнаю, я вам сообщу, —пообещал Дронго.

Попрощавшись, он позвонил Столярову.

— Феодосий Эдмундович, добрый вечер. Извините, что беспокоювас дома.

— Ничего, я вас слушаю. Нашли кого-нибудь?

— Рукописи из вашего издательства забрала Людмила Убаева, —сообщил Дронго, — и помогала ей в этом ее подруга Светлана Василевская, котораялично знает автора. С подачи Василевской Убаева и унесла все эти рукописи.

— Честно говоря, я подозревал только троих, — призналсяСтоляров, — остальным я полностью доверял. Но Убаева всегда вызывала у менямного вопросов.

— И кто еще?

— Иван Иванович Передергин. Он в последнее время ведет себяочень независимо, не выполняет моих указаний, позволяет себе проводитьсамостоятельную финансовую политику, не ладит с людьми. Я думаю, мы будем отнего избавляться.

— А третий?

— Фуркат Низами. Знаете, он все время пытается усидеть надвух стульях. И нашим, и вашим. Я понимаю его мотивы, но согласитесь, чтоиногда нужно выбирать. Между мной и Передергиным. А Фуркат как восточныйчеловек не хочет делать этого выбора. Старается быть любезным со всеми. Но такне бывает.

— И тем не менее рукописи забрала Убаева.

— Спасибо вам за информацию. Как она объясняет этот свойстранный поступок?

— Они с Василевской утверждают, что забрать рукописи изиздательства попросил сам автор. И таким образом они не совершили кражу, авсего лишь вернули рукописи автору.

— Ничего подобного, — резко возразил Феодосий Эдмундович, —после того как рукописи посланы в издательство и зарегистрированы как входящиедокументы, они становятся собственностью издательства. Рукописи авторам невозвращаются и не рецензируются. Об этом знают все авторы. Таким образом,госпожа Убаева украла наши документы из издательства. И я полагаю, что мы можемпринять в отношении этого редактора и свои дисциплинарные меры.

— Я бы не спешил, — сказал Дронго, — нужно все проверить ивыяснить еще много разных деталей. Вы слышали про профессора Короедова?

— Как вы сказали? Короедов? Нет, никогда не слышал. Кто этотакой?

— Полагаю, что он автор рукописей, которые посылались в вашеиздательство.

— Не думаю, что именно он, — сразу сказал Столяров.

— Почему?

— Первые две рукописи были написаны очень небрежно. Многотрюизмов, повторений, запоминающихся слов. Почти нет ссылок на мировуюлитературу, очень убогий словарный запас. Но после третьей рукописи стало ясно,что автор работает над своим стилем, исправляет ошибки, очень сильно поднялсвой общеобразовательный уровень. Во всяком случае, начиная с третьей рукописистановится понятно, что он обладает и большим кругозором, и хорошо начитан. Нопервые две рукописи наш профессор просто не мог написать. В этом я почтиубежден. Хотя в наше время встречаются и не очень образованные профессора.

— Да, — согласился, улыбнувшись, Дронго, — встречаются итакие.

— Мы примем меры в отношении госпожи Убаевой, — заявилСтоляров, — освободим ее и господина Передергина от непосильной работы в нашемиздательстве. Я вам скажу больше. Они оба понимают, что рано или поздно всеостальные просто откажутся с ними работать. Нужно ставить вопрос об их добровольномуходе из нашего издательства. Тем более что Передергин является еще и одним изруководителей издательства Российского литературного фонда.

— Я не знал, что он такой разносторонний человек, —усмехнулся Дронго, — он и поэт, и работает сразу в двух издательствах, и ещетянет на себе ваше хозяйство. Просто Леонардо да Винчи. Зачем вы взяли его всвое издательство, если он уже работал в издательстве Российского литературногофонда?

— Это была вынужденная мера, — пояснил Столяров, —Передергин очень помог всем нам в борьбе с Гулумяном. Речь шла о нашейнедвижимости.

— Я понял, что все пятнадцать лет после обретениянезависимости России у вас идут суды из-за недвижимости российских и бывшихсоветских писателей, — улыбнулся Дронго. — По-моему, все предельно ясно. Нужнонаконец разделить все имущество, отписав большую часть Российскомулитературному фонду, и на этом закрыть лавочку.