Смерть бродит по лесу - Сирил Хейр Страница 39

— Спасибо, сэр. Я согласен.

Они двинулись вместе, с трудом пробираясь через группы бурно сплетничающих жителей Тисбери. По обрывкам разговоров, какие они уловили, нетрудно было догадается об обшей реакции на утренние события. Двуличность миссис Порфир, скрывавшей существование мужа, с пылом осуждалась всеми и каждым. Ее называли хитрой обманщицей, и даже слышалось самое страшное порицание: и поделом ей. Что до ее смерти, то она получила по заслугам, тут ошибки быть не может, а те выражения сочувствия, какие можно было слышать, звучали только в адрес ее мужа, которому даже не дали взглянуть на труп жены, когда он о том попросил.

В последнем пункте деревня была несправедлива к властям. Когда полицейская машина въезжала в Маркгемптон, Пурпур прервал молчание, которое хранил до тех пор, спросив с обычной своей дружелюбной вежливостью, удобно ли будет остановиться у морга. Ему пошли навстречу, и машина свернула к моргу. По прибытии в больницу Пурпур выбросил окурок сигары, которую, к острому дискомфорту Тримбла, курил от самого Тисбери, и вместе с суперинтендантом вошел в здание. Пять минут спустя они вернулись. Уместно серьезным тоном Пурпур одобрил приготовления, сделанные к похоронам, а после, раскурив свежую сигару, беспечно объявил, что весь к услугам суперинтенданта.

— Давайте сразу кое-что проясним, — начал он, когда оказался в кабинете Тримбла. — Я под арестом?

— Разумеется, нет, сэр.

— Прекрасно. Следовательно, я тут совершенно по собственной воле?

— Да, сэр.

— Я был бы рад, если бы это занесли в протокол. Как бывший заключенный я ценю мою личную свободу несколько выше, чем большинство людей. Так вот, чем могу помочь?

— Начнем сначала, если вы не против. Вас зовут Хамфри Пурпур?

— Думаю, ответ на этот вопрос вам известен. Да.

— Ваш адрес?

— У меня нет постоянного места жительства, суперинтендант. Очень неприятно, конечно, такое говорить, поскольку у этого выражения довольно унизительные ассоциации. Я снял комнату в отеле «У тиса» на ближайшие несколько дней. Это вас устроит?

— До недавнего времени вы гостили в «Альпах»?

— Совершенно верно.

— К этому я еще вернусь. Теперь о другом. Вы называете себя мужем убитой.

— Да. Чтобы окончательно прояснить положение дел, я имею при себе свидетельство о браке и копию одностороннего обязывающего удостоверения, подтверждающего, что я сменил фамилию. Кстати, надеюсь, мое маленькое объявление на дознании утром не стало для вас неожиданностью?

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы, мистер Пурпур. Когда вы в последний раз видели свою жену?

— Неделю назад или около того. Я забыл точную дату. Мы случайно встретились на шоссе. Она упала с велосипеда, и я проводил ее домой.

— Именно тогда вы забрали у нее портрет, который был у нее дома?

— Вы про карикатуру на Спайсера работы Лесли Уорда? Совершенно верно. Вы читали, конечно, что я подарил ее местному музею? В тот момент это было безобидное тщеславие, но теперь я жалею, что так поступил.

— Что вы имеете в виду?

— Ну... — Пурпур развел руками. — Боюсь, тут вам придется разбираться самому, но у меня такое ощущение, что это имело плачевные последствия. Так о чем вы спрашивали?

— Тогда вы в последний раз видели свою жену?

— До сегодняшнего утра... да.

— Я хочу вернуться к прошлому четвергу — дню, когда было совершено убийство. Вы в то время гостили в «Альпах»?

— Да. Они были моей штаб-квартирой. Но ночь со среды на четверг я провел в Лондоне. У меня были деловые встречи в четверг утром. Хотите знать, какие именно?

— Меня интересует то, что случилось после вашего возвращения из Лондона. Вы приехали поездом, который прибывает в Тисбери в четыре тридцать пять и который в тот вечер опоздал на шесть минут?

— Я не знал, что поезд опоздал, но не сомневаюсь, что ваши сведения точны.

— Тодмен встретил вас на автомобиле, но вы решили пойти пешком, поручив отвезти ваш багаж?

— Почти точно. На самом деле я доехал до подножия холма и там вышел. Не люблю ходить по шоссе.

— В котором часу вы пришли в «Альпы»?

Пурпур на мгновение задумался.

— Трудно точно сказать. Надо полагать, в четверть шестого. Может быть, двадцать минут шестого. Я хожу медленно.

— Очень медленно, если вам понадобилось так много времени, — заметил Тримбл. — Вы по пути останавливались?

— Полагаю, да. Насладиться видом, перевести дух и так далее.

— Вверх на холм ведут несколько троп. По которой вы шли?

— Разумеется, по самой легкой.

— Но не самой прямой, через тисы?

— Определенно нет.

— Прекрасно. Вы говорите, что шли по самой легкой тропинке. Это та, которая ведет по главному склону. Вы по пути кого-нибудь встретили?

Пурпур с запинкой, резко контрастирующей с обычной беглостью его речи, ответил:

— Право, не помню.

— Вы говорите серьезно, мистер Пурпур? Подумайте. Это может быть важно.

— Я не обращал особого внимания. Возможно, кого-то встретил, а возможно, и нет. Затрудняюсь сказать.

— Если вы шли там, где говорите, вам хорошо было видно шоссе у вершины холма. Автомобили какие-нибудь вверх или вниз ехали?

— Кажется, я видел спускающуюся машину... Вероятно, даже не одну. Не могу сказать точно.

— Выходит, вы не можете представить никаких доказательств того, что были в десять минут шестого на указанной вами тропинке, а не среди тисов на противоположном склоне холма?

— Не знаю, почему так важны десять минут шестого, — улыбнулся Пурпур, — хотя рискну выдвинуть догадку. Но вы должны принять мои показания. Хотелось бы вам напомнить, что они являются добровольными и сделанными без давления и предупреждения о том, что сказанное может быть использовано против меня. Любые замечания, какие вы сочтете нужным к ним присовокупить, — ваше дело.

Тримбл внезапно сменил тему.

— Не могли бы вы сказать, — спросил он, — куда поехали в пятницу?

— Даже сам собирался, — отозвался Пурпур. — Я уехал по делам в довольно отдаленное местечко на севере Англии. Дальнейшие подробности я разглашать не намерен.

— По делам, мистер Пурпур? В пасхальные каникулы?

— А как по-вашему, сэр, — возразил пренебрежительно Пурпур, — когда делаются дела? Я говорю о делах, которые имеют значение, которые затрагивают важных людей и важные интересы. Они делаются, разумеется, когда конторы закрыты и когда те, кто действительно обладает влиянием, могут встретиться и обсудить свои проблемы без опасения, что их прервут. Я не могу вас в них посвящать, как не собираюсь раскрывать имена моих компаньонов. Вся эта история, вероятно, уже нанесла моим проектам непоправимый ущерб. Как только я узнал о случившемся, приехал сюда, чтобы оказать вам все возможное содействие. А вместо благодарности меня обвиняют — да, согласен, не буквально, для этого вы слишком умны, — практически обвиняют в убийстве моей жены. Любой здравомыслящий человек увидел бы, насколько нелепо предполагать такое относительно персоны в моем положении!