Когда умирает ведьма - Владимир Гриньков Страница 38

— Как дела? — спросила Наталья, присаживаясь в ногах у Люси и внимательно всматриваясь в ее лицо.

— Нормально.

— Может быть, все-таки поужинаешь со всеми? Дорога была такая длинная.

— Да, длинная. Я устала. И ничего не хочу.

Наталья потянулась и коснулась рукой Люсиного лба. Легкое и очень нежное прикосновение. Температуры не было.

— Не убирай руку, — попросила Люся. — Так мне хорошо.

Наталья склонилась и поцеловала Люсю.

— Милая моя девочка, — прошептала она.

Потерлась ласково щекой о щеку и вдруг почувствовала мокрое. По Люсиным щекам катились слезы.

— Ну что ты, — мягко сказала Наталья. — Ты просто устала. И снова повторила:

— Дорога была длинная.

Но дело было не в этом.

— Я маму вспомнила, — сказала Люся. — Я устала быть одна. Я хочу, чтобы она была рядом.

Наталья взяла Люсину руку в свою.

— Тебе одиноко, я знаю, — сказала ласково. — Все подруги остались в Москве. Ты кому-нибудь хоть сказала, куда едешь?

— Я и сама этого не знала, — напомнила Люся.

— Ах, да! Но это не годится. Уехала и пропала, кошмар какой-то. У тебя есть мобильник?

— Нет.

— Здесь, в доме, нет стационарного телефона. В Финляндии вообще в основном мобильники, такая страна. Позвонишь с моего мобильника.

— Кому?

— Не знаю, — пожала плечами Наталья. — Кому захочешь. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой.

— Спасибо.

Наталья вздохнула.

— И еще тебе надо взять себя в руки, — сказала она. — Ты совсем что-то расклеилась, а ведь ты на работе. У тебя сейчас начинаются все эти заботы-хлопоты.

— Какие заботы?

— С Дыр-Быр-Тыром.

— Что за имя такое?

— На самом деле его зовут Глеб. Но ему нравится, чтобы его называли Дыр-Быр-Тыр. В книжке какой-то прочитали, ему понравилось. Это игра такая — делать то, что ему нравится. Теперь ты будешь с ним заниматься.

— Чем?

— Всем! Ты для него теперь и учитель, и няня, и мама родная.

— А настоящая мама где?

— О, это очень грустная история, — сказала Наталья и этим ограничилась.

Не хотела ничего объяснять.

— А Алексей Иванович — его отец, — сказала Люся.

— Да. Он Глеба сюда вывез, потому что так удобнее. Иногда ведь возникают проблемы… В бизнесе… Которые кое-кто хочет разрешить с использованием близких людей… Ну, знаешь, когда звонят и говорят: «Ты подумай над своим поведением, у тебя ведь маленький сын».

— Это Алексею Ивановичу такое говорили?

— Всякое бывало, — сказала Наталья. — В общем, он увез ребенка подальше от всего этого. И еще у него одна проблема… У Глеба… Он в развитии отстает, в обычную школу ходить не может и ему лучше подойдут индивидуальные занятия. В общем, я думаю, это и будет твоя работа. Шеф с тобой наверняка поговорит перед отъездом…

— Перед чьим отъездом?

— Перед своим, разумеется. Он завтра уезжает.

— Завтра? — удивилась Люся.

— Да. Тебя это удивляет?

— Я думала, что он проведет здесь отпуск.

— Какой отпуск! — засмеялась Наталья. — Он и на эти-то дни едва вырвался. Чтобы нас сюда привезти, с Глебом повидаться, тебя представить Глебу — и обратно в Москву.

Все это был полной неожиданностью для Люси.

— А я бог знает, что про него думала, — призналась она. — Помните?

— Про босса?

— Да. А потом я его сама спросила.

— Про сутенерство? — изумилась Наталья.

— Да. И он мне сказал, что это правда.

— Да ну?! — еще больше изумилась Наталья.

— Он сказал, что действительно вывозит девушек за границу…

Тут Наталью прорвало. Она расхохоталась и повалилась на постель.

— А что мне было делать? — оправдывающимся тоном произнесла Люся. — Врачи эти, дерматологи всякие…

— Да ведь это из-за Глеба! Он над ним трясется и хочет со всех сторон обезопасить!

— Откуда я могла знать! — сказала Люся и тоже засмеялась. Она возвращалась к жизни и страхи ее оставляли. Нехорошее отодвигалось, все вокруг становилось объяснимым и понятным.

Наталья уловила происшедшую в Люсе перемену, перестала смеяться и сказала серьезно:

— Люди здорово научились себя пугать. И со страху даже не пытаются разобраться, действительно ли это так страшно и правильно ли они поняли происходящее вообще. Это как с дверью сегодня…

Она выразительно посмотрела на Люсю.

— Будешь меня успокаивать? — спросила Люся.

— Ты же знаешь, что такое дежавю. Когда в какой-то ситуации тебе кажется, что это ты уже видел раньше, что с тобой такое было.

— Это не то, — качнула головой Люся.

— Именно то! — убежденно произнесла Наталья.

— Ты ничего не знаешь.

— А что я должна знать?

— Я не хочу об этом говорить. Я устала.

* * *

Утро встретило Люсю ярким светом, льющимся из окон. Она повернула голову и увидела в окне синее небо и ослепительно белые снежные шапки на верхушках деревьев. Люся потянулась за часиками, лежащими на прикроватной тумбочке, но выпустила их из рук и часы упали на пол. Это был первый громкий звук, услышанный Люсей в это утро. Тихо в доме. Ни звука.

В гостиной, когда Люся туда вышла, никого не было. Стол пуст и никаких следов вчерашнего застолья. Люся прошла мимо и заглянула за угол. Здесь была кухня, слева и справа выстроились столы-шкафы-холодильники-плиты, а в конце помещения находилась знакомая Люсе дверь. Люся щелкнула замком, толкнула дверь, и с трудом ее открыла. Девушку окатил морозный воздух. Перед Люсей был недлинный, в несколько метров, мосток, переброшенный от кухни к вершине невысокого холма, у подножия которого и стоял двухэтажный дом. Сказочно красивый заснеженный лес и ровный ковер свежевыпавшего снега, на котором неведомый мелкий зверек уже успел оставить цепочку следов. Тишина и покой.

Люся закрыла дверь, прошла через кухню и гостиную и остановилась у окна. Сразу за окном был балкон, а дальше она видела ровную заснеженную площадку, со всех сторон окруженную лесом. На площадке кувыркались в снегу два человека — большой и маленький. Алексей Иванович и его сын.

Хлопнула внизу дверь. Голоса. Кто-то стал подниматься по лестнице. Безжизненный до сей поры дом наполнялся звуками.

Это были Наталья и финка, которую Люся мельком видела накануне.