Синий, белый, красный, желтый - Лариса Соболева Страница 38

— Постойте, Нина.

Рыков. Он приблизился к ней и кивнул в сторону автомобиля:

— У вас лихие покровители. Адвокатская акула Паши Корейца хлопотала о вашем освобождении. Залог заплатили, и не маленький. С такими, Нина, покровителями вы не раз попадете сюда.

Ну почему, почему обязательно нужно бросить ложку дегтя в бочку с медом? Нина опустила глаза, так как ей нечего было ответить — раз, и в этот момент она просто мечтала избавиться от следователя — два. А при чем тут Паша Кореец? Не понимала. Рыков с сожалением покачал головой:

— Мне жаль вас, Кореец — плохая компания.

— Он не из моей компании, — ответила она. — Вы что-то хотели сказать?

— Хотел. Будьте осторожны. Помните об этом всегда.

— Спасибо, — проговорила Нина, искоса поглядывая на автомобиль. В его словах есть доля истины, но всего лишь доля. Глупо полагать, что убийца устроит охоту на Нину. Но она обязательно позаботится о собственной безопасности, а сначала ей не терпелось попасть домой, узнать, где Глеб. Следователь протянул визитную карточку:

— Возьмите мои телефоны. Пригодятся, я так полагаю.

Конечно, она обязательно позвонит, но позже: как только уговорит Глеба довериться следователю. Нина сунула карточку в сумку и побежала к Долли. Подруги обнимались до тех пор, пока из машины не прозвучал голос Корейца:

— Не люблю это место. Дамы, прошу в салон.

Нина и Долли запрыгнули в машину, которая мгновенно и бесшумно тронулась с места. Едва автомобиль отъехал на приличное расстояние, Рыков, глядя ему в след, по-молодецки свистнул. К нему подбежал молодой человек.

— Дима, гони, — бросил ему Рыков. — Быстро! А то потеряешь.

— Есть. — И Дима помчался к машине.

Казалось, после стольких дней и ночей, проведенных в камере, Нина должна была быть подавленной, думать лишь о тюрьме, от воспоминаний содрогаться. Ничуть не бывало. Впечатления от недавнего заточения унеслись прочь, да и Рыков вылетел из головы. Нина наслаждалась ветром, врывающимся в окно, ласковым весенним солнцем, слепившим глаза, улицами. Как она все это любит! Нина смеялась от счастья и прижималась к Долли.

— Поздравляю, Нинуля, — сказал Паша с первого сиденья, протянув через плечо ромашку, настоящую ромашку.

— Ромашка? В это время? — приятно удивилась она. — Откуда?

— Кто ищет, тот всегда найдет, — ухмыльнулся Паша. — Я подумал, что ты не прочь погадать — сядешь или не сядешь. Поэтому ромашка.

— Ну тебя с твоими шутками! — сердито вырвала Нина ромашку.

— Куда вас доставить? — полюбопытствовал водитель.

— Это адвокат, — шепнула Долли уважительно. — Твой адвокат.

— Моя «копейка»! — вскрикнула Нина. — Я оставила ее у прокуратуры.

— Паша Кореец позаботился о твоем самокате, — сообщил Паша. — Твой «грошик» стоит во дворе кафе. Вас, дамы, доставить в кафе?

— Нет, сначала домой, — ответила Нина.

— Вы отдохните, — сказал адвокат, — а завтра… нет, завтра у меня процесс. Послезавтра… Давайте во вторник встретимся, раньше не могу, вы изложите подробно все обстоятельства и факты.

— Кстати, о фактах, — повернулся к ней Паша. — Нинуля, сто штук за тебя выложили. Ты побила рекорды в нашем городе по залогам. Даже за Пашу Корейца столько не просили в залог. Нинуля, если ты сделаешь ноги, Паша потеряет свои бабки и обидится.

— Я не сделаю ноги, — пообещала Нина. — Сто штук, надеюсь, в рублях?

— В отечественной валюте, — подтвердил Паша. — Однако, Нинуля, постарайся долг вернуть по-быстрому, с тебя еще пять процентов. Учти, с других я беру много больше. Но через неделю пять процентов превратятся в десять.

— Не переживай, верну, — сказала радостно Нина, словно сумма пустяковая. Деньги возьмет у Глеба, Корейцу не удастся поставить ее на счетчик.

Приехали. Подруги помахали вслед, после чего Долли проворчала:

— Рожа у него, как лимон съел.

— У кого?

— У адвоката, — на этот раз свое мнение Долли высказала неуважительным тоном.

— Да ну его! Долька, переводчица весь дневник перевела или нет?

— Нет, обещала отдать сегодня последние страницы.

— Тогда подожди меня здесь, я скоро.

Нина взлетела на этаж, открыла ключом дверь, пронеслась в комнату. Сегодня день удивительных сюрпризов. Вот уж чего не ожидала, так это увидеть Глеба на месте! Нечаянно получилось, она просто опомниться не успела, как очутилась в его объятиях. Он трепал ее волосы, целовал. Все, все, все вернулось — руки, губы, шепот:

— Нина… Нинка… Ниночка…

Нет, не так, как прежде. Руки нежнее, губы сильнее, шепот ласковей…

— От меня пахнет тюрьмой, — отстранилась она.

— Не понимаю… ты здесь? — бормотал он, ошалев от счастья. — Как? Почему?

— Потом, потом, — прижалась к нему Нина. О, сколько счастья в один день! Теперь так будет всегда — он и она. Вдвоем они все одолеют. А прошлое — у кого не бывает ошибок? Нельзя человека всю жизнь казнить за то, что один раз он оступился. — Я должна съездить за одной вещью. Это важно.

— Нина, не уходи, — не отпускал он.

— Скоро приеду, Глеб, обещаю. Я только хотела узнать, где ты.

— Твои бабки…

— Потом, потом. Мне многое надо рассказать тебе, но позже.

Поцелуй опьянил. «Может, остаться?» — подумала Нина. Нет, сначала она все закончит, вернее, даже не закончит, а заберет последние страницы дневника. Нина должна прочесть дневник до конца, возможно, получит намек, кто это сделал. Важнее этого сегодня нет ничего, на дневник она возлагала большие надежды. Глеб не убежит, теперь он будет с ней, скоро и подполье закончится. Нина выпорхнула в коридор, куда торопливо сходились старушки. Машка Цеткин не удержалась:

— Допрыгалась? Я ведь предупреждала: бизнесы ваши до добра не доведут.

— Ниночка, — лепетала Любочка Алексеевна, — тебя отпустили, детка?

Матильда на этот раз молчала, очевидно, язык проглотила. Но и ее Нина была рада видеть, сегодня она всем рада и абсолютно всех любит. Нина сказала, что скоро вернется, тогда и поговорят.

— Куда тебя опять несет! — ворчала Машка Цеткин, следуя за Ниной по коридору. — Не насиделась? Нинка…

Длинный монолог правильной Машки Цеткин сопровождал Нину до тех пор, пока она не выбежала из подъезда. С Долли поймали такси, приехали в кафе. Во дворе Нина раскинула в стороны руки и пропела:

— Мой ресторанчик! И «копеечка» на месте. Ой, как хорошо! Долли! — вдруг вспомнила. — Садись в «копейку», едем к переводчице. Мне нужен конец тетради.

— Ненормальная, — буркнула Долька, залезая с кряхтеньем в машину. — Я, между прочим, голодная как волк — мы с утра тебя освобождали. Хоть бы на ремонт взглянула.