Алиби от Мари Саверни - Иван Аврамов Страница 38

— Знаменитая деревушка Шамони, — пояснил Завьялов. — Французские Альпы. Мекка, так сказать, горнолыжников. Очень живописное и очень патриархальное местечко, где поддерживаются вековые традиции — в устройстве жилья, убранстве, еде, да во всем, в общем-то.

Но Феликса Губина ошеломили не альпийские красоты, а те двое, которые были запечатлены на снимках. Вот они на горных склонах, — разгоряченные от быстрого спуска, с мокрыми прядями волос, выбивающимися из-под спортивных шапочек, им, конечно же, жарко, они в одних свитерах — яркие спортивные куртки брошены прямо на снег… Вот они прогуливаются по чистым, открыточного вида улочкам, где разглядывают что-то в витринах магазинчиков и лавочек… Вот сидят в уютном деревенском ресторане, где на крепком, сколоченном на века столе те же яства, то же вино, что подавались здесь утомленным путникам и сто, и двести лет назад — вкусно, сытно, непритязательно.

На нескольких фотографиях парочка самозабвенно целуется — ясно, что влюблены друг в друга донельзя. А двое эти, между прочим, — Полина Яворская и Виталий, сын Валерия Яковлевича. Юная мачеха и ее, заметно постарше, сын.

— Что скажешь — как поработал наш человек? — на лице Завьялова — явное довольство.

— Профессионал…

— Других не держим, — хмыкнул Вадим.

— А постельных снимков нет?

— Увы, — засмеялся Завьялов. — Все-таки в «Лунном камне» не папарацци, а частные детективы. А что, у тебя есть какие-то сомнения? По-моему, картина более чем ясна, — Завьялов опять водрузил ноги в довольно-таки стоптанных туфлях на стол.

— И когда этот отдых имел место быть?

— В феврале. Полина Яворская захотела с недельку подышать воздухом Альп. А ее старый муж решил удостовериться, верна ли она ему. Курорт-то международного значения, там катаются на лыжах и европейцы, и американцы, среди которых наверняка много привлекательных молодых парней, но, если можно так выразиться, любовь по-европейски или, скажем, по-канадски Полину не интересовала. Она предпочитала любовь по-украински, но в Европе, где ни ее, ни ее любовника никто в глаза знает. Самое интригующее в этой, увы, банальной истории, то, что объектом тайной страсти модели оказался ее ближайший родственник, который, по идее, доводится ей сыном. Пусть не родным, но сыном. Ты, конечно, узнал его — Виталий Яворский.

— Парочка, значит, сговорилась?

— Ну, ясное дело. Не случайно же он там появился. Шел по деревне Шамони и вдруг — ах, мамочка, и ты здесь? Виталий прилетел к ней из Лондона, где находился в служебной командировке. Три денька они и пробыли вместе…

— И как отреагировал старый Яворский, когда ознакомился с результатами этой… фотосессии?

— А никак. Он человек непроницаемый. А заплатил нам за труды очень прилично.

— Вадим, мы твои должники.

— Само собой, — расхохотался Завьялов. — Только вы там с Глебом смотрите: «Лунный камень» не фигурирует нигде и ни под каким предлогом…

* * *

— Чем порадуешь? — Глеб возвратился в райотдел раньше Губина, а, значит, имел полное право на этот вопрос.

— А ты? Приятно было пообщаться с модельками? Хитрец ты, Глеб, ох, и хитрец! Зато я, представь себе, с уловом. У покойной Полины, оказывается, таки существовала тайная интимная связь. С…

— …Виталием Валерьевичем Яворским? — улыбнулся Губенко, лишая друга возможности насладиться предполагаемым эффектом.

— Это твоя смелая догадка? — Феликс чувствовал себя охотником, у которого отняли убитую куропатку.

— Почему же… Мне об этом рассказала лучшая подруга Полины Сашенька Аверинцева. Полагаю так, что парни из «Лунного камня» выследили влюбленных, и сделали это, конечно, не по собственной инициативе, а по просьбе Валерия Яковлевича, который, не сомневаюсь, щедро оплатил их услуги.

— Стало быть, ты все уже знаешь, — разочарованно произнес Феликс.

— Нет, друг мой, не все. Например, подробностей слежки за «сладкой парочкой». Так что давай сыграем в игру «Что? Где? Как?»

— Где-где… — передразнил Губин. — В Шамони, между прочим. Там, где нам с тобой вовек не побывать.

После рассказа Феликса о том, как, по всей видимости, славно провели время в альпийской деревушке Полина и Виталий Яворские, Глеб заметил:

— Похоже, у нас хоть что-то появилось. Может, в этой связи и таится причина убийства?

— Во-первых, неверную жену мог лишить жизни ревнивый, не прощающий измены муж, — принялся рассуждать Феликс. — То, что у него безупречное алиби, еще не говорит о том, что он не нанял киллера. И весьма профессионального — ничего ведь, кроме кинжала в груди несчастной, он после себя не оставил. Располагая такими огромными деньгами, старик Яворский мог заполучить в свое распоряжение кого угодно, хоть трижды Сашу Солоника.

— Обычно ревнивые мужья убивают жен во время аффекта. Застал с кем-нибудь, вышел из себя, — заметил Глеб.

— Верно. Но среди обманутых мужиков, не умеющих, к сожалению, прощать, находятся и такие, кто неторопливо вынашивает план мести. Интроверты, оскорбленные в лучших чувствах и выжидающие удобный момент, чтобы нанести смертельный удар.

— Тоже правильно, — согласился Глеб. — Давай, рассуждай дальше.

— Красиво, хочешь сказать, получается? — захохотал Феликс. — Так и быть, слушай внимательно. Вполне допускаю, что избавиться от Полины мог и Виталий. Связь с ней его компрометировала, и в первую очередь в глазах отца. Не исключено, что после снимков из Шамони между отцом и сыном состоялся разговор. Скорее всего, на высоких нотах. Почему бы не предположить, что старый Яворский пригрозил молодому нечестивцу лишить его наследства, вообще отлучить от управления концерном?

— И одного этого уже хватило Виталию, чтобы всадить нож в сердце возлюбленной? — скептически сказал Глеб. — Не проще ли тихо-мирно отстать от молодой девушки, забыть о ее существовании? Раскаяться перед отцом и снова превратиться в примерного сына?

— Вообще-то, да: весомых причин убивать Полину у Виталия вроде бы и не было. Постой, а почему бы не допустить, что в жизни и сердце красавицы появился еще кто-то, третий, и теперь уже не старый Яворский, а молодой превращается в обманутого любовника? Она говорит ему твердое «нет», а он не в состоянии перенести, что Полина отныне ему уже не принадлежит…

— В твоем лице, Феликс, мир потерял великого сценариста, — скепсиса в голосе Глеба не поубавилось. — Такие страсти-мордасти нагнетаешь, что аж страшно… Хотя твои версии, конечно, имеют право на существование. Ладно, каковы наши дальнейшие действия?

— Опять встречаемся с Яворскими. Объявляем, что для нас не секрет тот классический треугольник, который сложился в их семье. И попросим вежливо, но настойчиво, чтобы они прокомментировали ситуацию. Глеб, помнишь, я тебе рассказывал, что Виталий Валерьевич не выдержал моего взгляда, когда я его в лоб спросил, а как ему, так сказать, Полина…