Священная земля - Барбара Вуд Страница 38

Фелипе посмотрел на свою руку, повернул голову и взглянул на нее пустыми глазами.

— Тереза…

Увидев, как изодрана его спина, как покрывают ее шрамы от старых ран, она заплакала.

— Зачем вы делаете это?

— Я… хочу, чтобы Господь счел меня достойным.

— Я не понимаю! Если вы созданы вашим богом, то разве это не значит, что вы достойны? Неужели он создает недостойных существ?

Она протянула руку и нежно потрогала красные рубцы на его белой коже. Ей хотелось приникнуть к его спине и исцелить ее слезами, позволив своей любви пролиться на него, словно бальзам.

Фелипе начал всхлипывать. Как объяснить ей, что его душа жаждет экстаза? Он хотел иметь стигматы, которые были у блаженного святого Франциска. Хотел приручать голубей и проповедовать рыбам в море. Он мечтал о видении. Господь и Дева Мария явились святому Франциску и его спутникам, так почему они не приходят к нему?

Набрав воды из поилки, Тереза, насколько могла, промыла его раны. Она оторвала подол своей юбки и вытерла тканью кровь, аккуратно промокнув места, где вместо кожи было мясо. И не переставая плакала, сквозь слезы осматривая тело брата Фелипе.

Он продолжал стоять на коленях, принимая помощь, словно ребенок, его костлявая грудь содрогалась от рыданий.

Наконец, когда она смыла всю кровь и его кожа высохла, Тереза помогла брату Фелипе подняться и продела его руки в рукава серой робы, надев ее монаху на плечи и вернув ему более пристойный вид. Потом, в полумраке хлева, она заглянула ему в глаза и произнесла:

— Скажите мне, чего вы хотите, брат Фелипе.

Горло у него пересохло, голос дребезжал.

— Я ищу истинного блаженства.

— А что это такое?

— Я расскажу тебе. Однажды зимним днем святой Франциск и брат Лео из Перуджи направлялись в церковь Богоматери Царицы Ангелов, и оба сильно мерзли. Святой Франциск обратился к брату Лео, который шел впереди:

«Если бы Господу было угодно, чтобы монахи нищенствующего ордена подавали пример святости и читали наставления по всей земле, то это не было бы истинным блаженством».

Пройдя еще одну милю, святой Франциск позвал его во второй раз:

«Брат Лео, если бы монахи умели ставить на ноги калек, давать зрение слепым, слух глухим, голос немым, то это не было бы истинным блаженством».

Чуть позже он снова сказал:

«Брат Лео, если бы монахи знали все языки и разбирались в науках, если бы они могли растолковать все Священное Писание и обладали даром предвидения или умели раскрывать тайны будущего, все секреты сознания и души, то это не было бы истинным блаженством».

Спустя некоторое время он опять громко крикнул: «Если бы монахи умели говорить на языке ангелов и объяснять движение звезд, знали бы о достоинствах всех растений, о птицах, рыбах, зверях, людях, горах и реках, то это не было бы истинным блаженством. И если бы монахи обладали таким даром проповедования, что смогли бы обратить всех язычников в веру Христа, то и это не было бы истинным блаженством».

Тогда брат Лео остановился и обратился к святому:

«Отец, научи меня истинному блаженству».

И святой Франциск ответил:

«Если когда мы придем к церкви Богоматери Царицы Ангелов, промокшие под дождем и дрожащие от холода, заляпанные грязью и ослабшие от голода, мы позвоним в колокольчик у ворот, и выйдет привратник, и мы скажем ему, что мы двое из братьев, а он разгневанно скажет, что мы лжем, что мы самозванцы, обманщики, ворующие у бедных их подаяние, и оставит нас на улице под снегом и дождем, где мы будем страдать от голода. И если, когда мы постучим во второй раз, привратник прогонит нас тумаками. И если из-за сильного мороза и голода мы постучим снова, со слезами упрашивая привратника впустить нас, и если он собьет нас на землю, изваляет в снегу и изобьет палкой, если мы примем все эти удары, жестокость и несправедливость с терпением и радостью, думая о мучениях Славного Господа Нашего, которые мы разделим из любви к нему, — вот это, брат Лео, будет истинное блаженство».

Тереза лишилась дара речи.

— Когда святой Франциск умер, — печально добавил Фелипе, — он был почти слепым из-за того, что пролил много слез за всю свою жизнь.

— Ваш бог хочет, чтобы вы всю жизнь плакали?

— Святой Франциск был призван Господом нести бремя Христа в своем сердце, прожить свою жизнь, как ее прожил он, проповедовать слово Божие. Воистину он был мучеником в деяниях своих. Святой Франциск искал позора и презрения из любви к Христу. Он радовался, когда его презирали, и горевал, когда хвалили. Он странствовал по земле, как пилигрим и чужестранец, не неся с собой ничего кроме распятия. Я хочу быть таким же, как он. Я хочу быть таким, как брат Бернар. Когда он прибыл в Болонью и дети на улице, увидев, что он странно и бедно одет, смеялись и издевались над ним, посчитав его сумасшедшим, он принял их насмешки с великим смирением и великой радостью из любви к Христу. Ища еще большего унижения, брат Бернар отправился на рынок, уселся там, и, когда большая толпа детей и взрослых собралась вокруг, сорвала с него одежду и напала на него, швыряя камни и грязь, брат Бернар молча покорился, на его лице было выражение высшего блаженства, и несколько дней кряду он возвращался на то же место, чтобы получить те же оскорбления, пока однажды горожане не задумались и не сказали: «Должно быть, этот человек — великий святой». Я хочу быть как они, — рыдал Фелипе. — Но, чтобы стать великим святым, я должен найти смирение в сердце. Как я могу жаждать величия и в то же время обладать смирением? Это мое мучение! Грех гордыни и тщеславия лишает меня истинного блаженства.

С тревогой Тереза подумала: болезнь бушует не только среди моих людей, она поразила и белого человека. Значит, она растворилась в земле и воздухе, в растениях и воде, и ее требуется изгнать прочь. В мире снова должно воцариться равновесие.

Она протянула ему руку.

Фелипе послушно пошел за ней. Они взяли мула и поехали по залитой лунным светом дороге на восток от миссии, мимо смоляных ям и болот, пока не очутились у подножия гор, которые отцы назвали Санта-Моника. Оттуда во тьме они добрались до наваленных друг на друга валунов с символами ворона и луны, и там Тереза сказала, что дальше нужно идти пешком. Чувствуя притяжение силы, с которой он был не в силах бороться, Фелипе покорно следовал на ее зов, настолько погрузившись в свою боль и страдания, что не задумывался над тем, куда и зачем его несли собственные ноги.

Когда в каньоне им повстречался гремучник, Фелипе отпрянул в страхе, но Тереза велела ему идти спокойно, и тогда змея не тронет их.

— Он наш брат и позволит нам пройти, если мы отнесемся к нему с должным уважением.

И в самом деле, они тихо прошли мимо, а змея уползла восвояси.

Когда они подошли к пещере, Тереза прошептала:

— Это святое место. Здесь ты обретешь исцеление.