Пять рассерженных мужей - Людмила Милевская Страница 38

Юлька позвонила, сказала привет и замолчала. Я вдругокаменела. Все мысли вылетели из головы. Юлька была на другом конце Москвы, ноеё наэлектризованное дыхание волновало мои уши, её милое лицо стояло в моихглазах, я чувствовала: я ей нечужая, как нечужая мне она — а между намиЕвгений.

И ничего с этим поделать нельзя!

Я-то прощу Юльку, но не простит мне она, когда своего Женькуверну, когда от Юльки его уведу! А ведь уведу!

Уведу!!!

Юлька, словно учуяв обратный ход моих мыслей, вздохнула. Длясимметрии вздохнула и я, но молчание не нарушила, предоставляя такуювозможность ей. И Юлька наконец решилась.

— Как себя чувствуешь? — смущённо спросила она.

Пришлось отвечать с преувеличенным оптимизмом:

— Очень хорошо, но ещё хуже чувствовала себя вчера.

— То же и у меня.

Опять помолчали.

— Маруся сказала, — вновь робко начала она, но я решительноеё оборвала:

— Маруся мастерица подразукрасить чужую ложь. Не стала бы ейверить.

Юлька со мной не согласилась.

— Нет, здесь Маруся оказалась права, — со скорбным вздохомсказала она, — да Женька и сам не отрицал, что был на рыбалке.

Я испытала шок. Юлька устроила Женьке скандал, а тот и неотпирался? Признал, что был со мной на рыбалке? Вот это да! Чтобы это значило?

Я терялась в догадках.

— Соня, — жалобно проскулила Юлька. — Соня, понимаю, ты наменя зла…

— Ничего подобного. Зла не держу никакого, более того, прямоперед твоим звонком в самых добрых красках тебя вспоминала.

Услышав моё признание, Юлька залилась слезами. По-своему этоистолковав, я спросила:

— Не веришь?

— Верю, — сквозь рыдания выдавила она. — Теперь-то конечно,в добрых красках вспоминаешь меня, теперь-то почему бы и не вспомнить…

«О чем она? — изумилась я. — А-аа! Они поругались! Ха!Поругались, и Женька сразу же пропал!

Как это было?

Юлька наседала, он ей назло все признал, они поцапались, атут Архангельский к новому бизнесу Женьку привлёк, Женька и пропал с остальнымимужьями…

Но что же подумала Юлька?»

— Как же вы безобразно-то поругались так? — на всякий случайдемонстрируя полнейшую осведомлённость, пристыдила я Юльку.

— Ох, — всхлипнула она, — сама не знаю, как получилось. Вовсем виновата сама, ляпнула, не подумав, обидела Женечку.

«Это она мне сейчас о своих чувствах что ли рассказыватьсобирается?» — испугалась я и, чтобы пресечь откровения, спросила:

— И как же вы расстались?

То, что Женька из дому хлопнув дверью ушёл, мне было ужеочевидно. Понимала и то, зачем Юлька звонит: хочет выпытать не ко мне ли забрёлнаш любезный. В общем, считала, что в ситуации достаточно разобралась и выводыправильные сделала, однако, признание Юльки меня потрясло.

— Очень плохо расстались, — всхлипывая, сообщила она. —Знаешь, что он сказал на прощанье?

Мне показалось, что в один миг на голове моей выросла стаяушей.

— Что? — закричала я.

— Он сказал: «Дорогая, мы разные люди: тебе все по плечу, амне все по фигу!»

Я растерялась:

— И что это значит?

— То, что я для него слишком сильная, — призналась Юлька. —Его раздражает, что я не раскисла в нашей тяжёлой жизни, не свесила лапки, чтокуда-то стремлюсь, что хорошо зарабатываю.

«В этом смысле, — подумала я, — Женьке никогда неприходилось на меня обижаться. Уж я-то никуда не стремлюсь, и почему-то всякаяработа меня не терпит, а развлечения, увы, редко деньги приносят.»

— Соня, — робко вплела в мою громкую мысль свой тихий голосЮлька. — Соня, Женечка чемодан когда собирал, все подарки забыл.

Я насторожилась:

— Какие подарки?

— Ну всякие там, разные, он с радостью и безропотно ихпринимал…

— Дарёному коню в зубы не смотрят, потому как зубов этихможет и не оказаться, — отрезала я.

— Но я Женечке только одежду дарила.

— Ах, это ты называешь подарками. Как куклу, значит,взрослого мужика наряжала, вот он и сбежал подальше от сраму.

Юлька бросилась оправдываться:

— Что же было делать, когда он пришёл ко мне с одной толькосменой белья.