Древняя книга Агриппы - Михаил Палев Страница 38

Троф подошел к Таврову и начал подключать к нему какие-то датчики.

– Хочу проверить, не собираетесь ли вы помереть тут от инфаркта или гипертонического криза, – пояснил он.

Закончив, скульптор включил компьютер и некоторое время наблюдал за прыгающими по экрану кривыми. Затем удовлетворенно констатировал:

– А вы, несмотря на возраст, в прекрасной форме, Валерий Иванович! Все у вас хорошо, так что я продолжу. Исследования шли успешно, я даже защитил кандидатскую, но когда стал работать с живыми организмами, то столкнулся с досадной проблемой: по мере замены в клетках белка на кремнийорганику жизнедеятельность организма все более и более замедлялась, и когда кремнийорганика полностью замещала белок, организм напоминал практически бальзамированное тело: жизнедеятельность приостанавливалась настолько, что ее признаки могли уловить только сверхчувствительные приборы. Более того, с течением времени обнаружилась более досадная вещь: кремний начинал стремительно оседать на стенках клеток, организм постепенно превращался в кусок камня. Я надеялся перейти к опытам на приматах: нужно было понять, как воспрепятствовать осаждению кремния, и попытаться заменить кремний обратно на белок. Однако по мере развала Союза финансирование потихоньку урезали, а с кризисом Советской армии оно вообще прекратилось. Я купил обезьян на собственные средства и продолжил эксперименты. Замедлить процесс осаждения кремния мне не удалось, но зато я случайно нашел катализатор, который ускорял эту реакцию во много раз. Первую обезьяну я превратил в кусок кремния за три месяца, а вторую – за два с половиной! Но увы, денег не хватало, дирекция института хотела закрыть мою лабораторию, а помещение сдать под коммерческий магазин. Разумеется, я не мог допустить, чтобы в храме науки торговали турецкими куртками и китайскими пуховиками! Вот тут мне и подвернулся Жигарев. Я с радостью согласился на его предложение. Теперь за счет средств от производства эфедрона, экстази и прочей дряни я мог не только предотвратить ликвидацию лаборатории, но и продолжать опыты. Однако, как назло, я зашел в тупик. Единственное, чего мне удалось добиться, так это возможности окрашивать кристаллизующиеся тела в различные цвета. Ну а дальше лаборатория и сам завлаб господин Салуков прекратили свое существование по не зависящим от меня обстоятельствам. Став Трофимчуком, я вдруг обрел и новых друзей. Вначале я познакомился с Андроновским. Просто встретил его на улице, а он предложил мне позировать для его картины. Мы с ним подружились. Андроновского вообще привлекает все необычное: редкая красота, редкое уродство. Он ввел меня в круг людей искусства. Я слушал их разговоры: каждый мнил себя гением. Вот я и решил показать, кто подлинный гений. Я оборудовал эту лабораторию и воспроизвел опыт с обезьянами, окрасив их в мертвящий серый цвет. Естественно, шерсть им пришлось сбрить, – получилось редкостное уродство! Впрочем, вы видели… Когда обезьяны полностью затвердели, я показал их Андроновскому. Тот пришел в неописуемый восторг и попросил продолжить работы, обещая организовать персональную выставку. Вначале я ограничивался животными, потом как-то раз по пьяни привез сюда шлюху, которую вытащил из-под шофера-дальнобойщика. По-моему, получилось неплохо! Так дальше и пошло. А ваш Андрей поразил меня идеальным телосложением и великолепной мускулатурой. Ну вот! Теперь я могу показать вам весь процесс.

Видеозапись снова ожила.

– Вы видите здесь начальную стадию. Реактивы только начинают действовать, поэтому мне приходилось колоть Андрюше транквилизаторы. А вот здесь я уже отказался от транквилизаторов.

Комментарии Трофа казались бредом сумасшедшего.

– Вот здесь хорошо видно активное действие красителя. Видите? Как вареный рак! А сейчас начинается самая ответственная стадия: процесс интенсивной кристаллизации. Напрягая или расслабляя нужные группы мышц с помощью электрического тока, я добился нужного рельефа мускулатуры. А вот это интересно: я извлекаю глаза и вставляю стеклянные протезы. Это уже последняя стадия кристаллизации. Два-три дня, и кожа затвердевает как дерево. А через три недели все тело превращается в кусок кремния.

Троф выключил телевизор и подошел к Таврову. Он нажал на скрытую кнопку, верхняя крышка бара откинулась и показала набор медицинских инструментов, зловеще поблескивавших хромировкой и стеклом. Троф выбрал ампулу, вскрыл ее и набрал содержимое в шприц.

– Если вы хотите что-нибудь спросить, то спрашивайте сейчас, – обратился он к Таврову, – а то потом начнет действовать транквилизатор.

– Так вы все-таки убили Андрея Семенова, – пробормотал Тавров, косясь на шприц и покрываясь испариной.

– Я? Убил?! – воскликнул Троф с неподдельным возмущением. – Я ввел его в Вечность! Кем бы он стал? Крутил бы задом в стриптизе для озабоченных старых дев еще лет пять, от силы десять – и что дальше? Спился бы или подсел на иглу! Поверьте мне, я знаю эту публику. А теперь он веками будет являть собой образец мужской силы и красоты! И потом – я не уверен, что жизненные процессы даже в полностью окаменевших клетках абсолютно прекращаются. Возможно, что-то продолжает происходить, просто очень медленно и незаметно для нас. Кто знает, может, через сто лет кто-нибудь откроет механизм обратного превращения, и Андрей Семенов снова войдет в этот мир молодым, красивым и полным сил. И сможет в новом мире занять достойное место. И это вы называете убийством? Я отправил его в Вечность, дав надежду на возвращение. Сколько неизлечимых больных позавидовало бы Андрею!

– Вы просто псих, – пробормотал Тавров. Он напрягал мышцы, пытаясь освободиться, но скобы держали надежно.

– Ну не надо оскорблений, – нахмурился Троф. – Не тратьте время понапрасну. Можете задать еще один вопрос.

– Что вы забрали у гадалки? – спросил Тавров.

– Опять вы с этой гадалкой! – с досадой воскликнул Троф. – Да не убивал я ее! Я даже не подозревал о ее существовании. Я не хожу к гадалкам, ясновидящим и не верю во всякую паранормальщину. Так что с вашей старушкой или кто она там поработал кто-то другой. Но кто именно, вы теперь уже не узнаете.

– Может, и голову не вы забрали?

– Какую еще голову?

– Голову Ольги Берг, – пояснил Тавров. – Помните женщину, с которой Андрей был на курорте?

– А-а, мне что-то такое говорил Андроновский, – вспомнил Троф. – Он хотел, чтобы я поехал с ним в морг. Но я терпеть не могу покойников, тем более безголовых. Почему вы решили, что это сделал я?

– Вы задаете этот вопрос после того, что вы мне показали? – иронически осведомился Тавров.

– Какая чушь! Как вы могли подумать такое? – возмутился Троф. – Я ученый, я экспериментирую над живыми организмами. Над жи-вы-ми, вы слышите? Зачем мне голова от трупа? Дикость какая-то!

Он закатал рукав свитера, обнажив правую руку Таврова.

– Вы понимаете, что вас неизбежно разоблачат? – спросил Тавров.

– Это каким же образом? – поинтересовался Троф, протирая кожу на сгибе спиртом.

– В моей куртке радиомаяк, – сказал Тавров. – Вас вели от самого дома. Сейчас опера из МУРа и ОМОН уже окружают дом.