Парадокс Вазалиса - Рафаэль Кардетти Страница 38

Воспользовавшись многочисленными возможностями, предлагаемыми писсуаром, Давид ополоснул лицо и снял, дабы высушить, пиджак. На галстук и сорочку водка с шампанским почти не попала, что позволило обойтись без раздевания. «И то хорошо», — подумал он.

В результате долгого нахождения под сушильным аппаратом пиджак заметно помялся, а вот запах алкоголя так и не выветрился. «Если ни к кому не подходить ближе, чем на два метра, небольшой шанс избежать репутации закоренелого пьянчужки все же остается», — решил Давид.

Два здоровяка в темных костюмах, вошедшие в уборную, судя по всему, тоже заботились о своем внешнем виде. Их мрачный прикид идеально сочетался с грубыми физиономиями. Наиболее презентабельный из двоих походил на Микки Рурка после его проигранных боев на ринге и неудачных пластических операций. Другой в борьбе за главный приз на конкурсе красоты обошел бы и Уинстона Черчилля. Припухлость от кобуры под пиджаками лишь усиливала эффект реализма.

Второй тип запер дверь уборной и замер у выхода — ноги расставлены, руки сложены на груди.

Давид ощутил беспокойство. Похоже, эти двое заглянули сюда отнюдь не облегчиться. Его внутренний детектор неприятностей отчаянно замигал. Если эти двое парней действительно те, кем, как он полагал, они были, пятна от попавшего на пиджак спиртного рискуют оказаться меньшей из его забот.

Не питая особых иллюзий, Давид мысленно взмолился о том, чтобы посетители галереи в массовом порядке ринулись к уборным, объевшись несъедобных птифуров.

Разумеется, на помощь никто не спешил.

Более высокий — тот, что напоминал Микки Рурка в его постапокалиптический период — направился к нему со всей небрежностью, какую позволяли полтора центнера мышц.

Давид открыл рот, дабы потребовать объяснений, но незнакомец не дал ему такой возможности, ударив кулаком в левый висок.

Перед глазами вспыхнула добрая тысяча разноцветных звездочек, и он отлетел к стене. Боль — грохочущая, разрывная — пришла несколькими долями секунды позже, тогда как из рассеченной брови хлынула кровь.

Давид захрипел от боли, попытавшись вложить в хрип как можно больше мужественности, но тот вышел скорее жалобным.

— Что, черт возьми…

Вместо ответа великан врезал мыском туфли по животу, прямо под ребра. Тотчас же ужасное жжение распространилось по всей брюшной полости, там, где, по расчетам Давида, должен был находиться пресс. На какое-то мгновение боль в животе вытеснила головную, затем они сложились воедино.

Давид никогда не думал, что ему может быть так плохо. Казалось, в животе поселился совершенно недружелюбный инопланетянин, а не менее паршивый младший брат последнего проник в мозг.

Он не нашел в себе сил даже на то, чтобы застонать, лишь свернулся клубком на полу, поджав колени к груди и закрыв руками лицо. Мысль о том, что сейчас на него посыплются и другие удары, он воспринял довольно спокойно. Несколько лет назад, после одной из дискотек, ему тоже сильно досталось, но последствий для здоровья то избиение не имело.

Но вот лицо… Лицо являлось его главным коммерческим аргументом — в нем он нуждался для нового жизненного старта. И не мог позволить себе спокойно смотреть на то, как его будут обезображивать, не зная даже, что послужило тому причиной.

— Черт… — промычал он. — Как же больно…

Тип схватил Давида за галстук и приподнял сантиметров на двадцать. Обмотанный полоской ткани кулак остановился на уровне узла галстука, а запястье развернулось на сорок пять градусов, в результате чего кислород тут же перестал поступать в легкие жертвы.

Дабы пресечь дальнейшие попытки сопротивления, громила позволил Давиду позадыхаться примерно с минуту. Это небольшое баловство было совершенно напрасным, так как пострадавший не имел ни малейшего намерения выставлять какие-либо претензии на верховенство.

Давид уже начал терять сознание, когда незнакомец ослабил хватку, дав ему возможность сделать несколько жадных вдохов. Затем, потянув за галстук, помог Давиду подняться.

Складываясь вдвое от боли, Давид оттолкнул его руку и попытался выпрямиться. Даже полумертвый, он сохранял еще остатки гордости.

— Давид Скотто? — поинтересовался громила.

— Самое время это узнать… И что бы вы сделали, если ответ был отрицательным?

Изобразив двумя пальцами свободной руки ствол пистолета, тип приставил их к виску Давида, и губы его сложились в безмолвное «бух!». Похоже, он относился к тому типу людей, которые умеют быть убедительными, несмотря на ограниченный словарный запас.

Не умничай. А главное — не провоцируй его.

Давид несколько раз повторил про себя это базовое правило. Это животное вполне может вытащить пушку и прихлопнуть его здесь же, сию же минуту, не колеблясь. Да и место для насильственной смерти весьма подходящее: в уборной больше мрамора, чем на всем кладбище Пер-Лашез. Один лишь взмах губкой — и следов крови как не бывало. Дизайнер интерьера потрудился на славу.

— Что вам от меня нужно? — спросил Давид, прерывисто дыша.

— Где миниатюра? Куда ты ее засунул?

Озадаченный, Давид на какое-то время потерял дар речи. Как ни пытался он заставить мозг работать на всю катушку, результат все равно получался равным нулю.

— Полагаю, — промолвил он наконец, — если я скажу, что не знаю, о чем идет речь, вы продолжите меня избивать.

Тип улыбнулся, обнажив выдающиеся челюсти, которым позавидовал бы любой неандерталец.

— А сам как думаешь?

— Ладно, подойдем к проблеме более конструктивно… Вы не могли бы выразиться конкретнее?

— Листок из книги, на нем — миниатюра.

— Повторяю: у меня нет никакой миниатюры.

— Значит, она была у твоего профессора.

— У моего профессора? Вы имеете в виду Альбера Када?

Неандерталец кивнул.

Потупив взор, Давид принялся внимательно изучать мыски своих туфель.

— Что такое? — спросил громила.

— Боюсь, это вам не понравится… — пролепетал Давид, не осмеливаясь поднять глаза.

— Выкладывай, придурок.

— Када никогда не показывал мне никакой миниатюры. А теперь он мертв.

Неандерталец вздохнул и поднял кулак.

— Подождите! — воскликнул Давид. — Скажите мне в точности, что вам нужно, и я это сделаю.

— Нам нужен этот листок, поэтому в твоих интересах найти его. И найти быстро. Это не сложно: находишь и приносишь.

— У вас есть какая-нибудь его фотография или репродукция?

Нет, покачал головой неандерталец.

Давида вдруг охватило глубокое отчаяние. Чем ближе к своему финалу подходил день, тем ниже падал он, Давид Скотто, и падению этому, казалось, не было конца.