Месть подают холодной - Наталья Александрова Страница 38

— С вами в прямом эфире Александр Каморный. Я уверен,что многие из вас следили за проводимым мною журналистским расследованием.Вкратце напомню вам о сути событий. В нашем городе, который давно уже завоевалмалопочетный титул «криминальной столицы России», около восьмидесяти процентоврынка нефтепродуктов поделили две крупнейшие компании — «Петройл» и «ГородскаяНефтяная». — При этих словах Каморного оператор сместил изображение,показав крупные красные буквы «ГНК» на крыше бензоколонки. — В последниенедели конкурентная борьба между этими двумя компаниями из экономическойцивилизованной формы перешла в форму криминальную, кровавую. Сначала на финалеконкурса красоты в «Голден-Холле» странной и страшной смертью погибаетпрезидент Городской Нефтяной Компании Вадим Крутицкий, потом — всего через неделю— в момент передачи благотворительного дара школе для слаборазвитых детейубивают директора «Петройла» Аркадия Бураго. Понятно, что первый мотив этихпреступлений, который приходит в голову, — это доминирование на рынке…

Каморный неожиданно прервал свой монолог: он увидел, чтоснимающий его оператор, с удивлением глядя на что-то, находящееся за спинойКамерного, пятится, позабыв про камеру. Обернувшись назад, Александр заметил,что к нему приближается мужчина в форменной спецовке с логотипом «ГНК» на груди,высоко подняв руку с зажатой в ней горящей зажигалкой.

— Ты что, мужик, рехнулся? — крикнул былоКаморный, но, скосив глаза к земле, увидел, что на асфальте возле его нограстекается и разрастается огромная лужа бензина.

Стоявший неподалеку охранник поднял пистолет, но боялсястрелять: попади он в человека с зажигалкой — и бензин заполыхает, а черезсчитанные секунды и вся бензоколонка превратится в пылающий ад.

Каморный почувствовал охватившую его отвратительнуюслабость. Человек в синей спецовке приближался к нему медленно и неотвратимо,как смерть. Он шел странной скованной походкой, как будто боялся расплескатьчто-то драгоценное внутри себя.

Оператор стремглав бросился к машине, в которой сиделпродюсер коммерческого канала.

Каморный, преодолев сковывавшее его оцепенение, сделал шаг вту же сторону, но человек в спецовке вдруг бросил к его ногам свойимпровизированный факел. Залитая бензином земля вспыхнула, и огонь тотчас жеохватил одежду Камерного. В ужасе он заметался, крича от боли, но никто несделал и шага к нему — все удирали от огня. Оператор добежал уже до машины,держа в руках камеру, навстречу ему выскочил продюсер и рявкнул истошно:

— Снимай! Снимай, так твою!..

Оператор дрожащими руками поднял камеру и навел ее на двепылающие человеческие фигуры — своего коллегу-журналиста Каморного инеизвестного самоубийцу-камикадзе. Подбежавший к их машине охранник втолкнулобоих — продюсера и оператора в машину и крикнул шоферу:

— Гони! Сейчас рванет!

Машина дернулась с места. Оператор продолжал через опущенноестекло снимать горящую бензоколонку. Остальные сотрудники разбежались, кактараканы. В это время пламя добралось до главных резервуаров бензохранилища, итут-то бензозаправка превратилась в настоящее региональное отделениепреисподней. Взрывы гремели один за другим, сливаясь в непрерывныйоглушительный грохот. Все вокруг заволокло пламенем и клубами черно-сизогодыма. В пламени летали поднятые взрывом в воздух обломки построек иоборудования, куски развороченных автомашин.

Машина с продюсером и оператором успела, однако, отъехать набезопасное расстояние. Оператор, совершенно потрясенный всем случившимся,продолжал тем не менее снимать огненную стихию, продюсер, стараясь перекричатьгрохот непрерывно следующих друг за другом взрывов, комментировал происходящеев микрофон:

— Прямо на ваших глазах разворачивается следующий акттрагедии, о которой вам только что говорил Александр Каморный. Вы видели, кактрагически завершилась жизнь этого выдающегося журналиста — он пал жертвой втой самой бензиновой войне, о которой он честно и правдиво рассказывалтелезрителям. Рано еще делать выводы, но возьму на себя смелость предположить,что Саша погиб не случайно, не как жертва в чужой войне — именно против негобыла спланирована сегодняшняя кровавая акция, именно он был ее настоящеймишенью, потому что он слишком много узнал в ходе своего журналистскогорасследования. Мне приходится завершать его сегодняшний репортаж, тактрагически прервавшийся, хотя я — не репортер, я — продюсер телевизионногоканала. Но я обещаю вам, обещаю Саше Камерному, что смерть его не будетнапрасной, мы, его коллеги, доведем расследование до конца и посадим его убийц,кто бы они ни были, на скамью подсудимых…

На этой патетической ноте продюсер закончил свое выступлениеи выключил аппаратуру. Глаза его возбужденно блестели: сегодняшний день могстать поворотным в его карьере. Хотя ему и не удалось передать в эфирсенсационное выступление Камерного, но снятая сцена взрыва на бензоколонке игибели Камерного была сама по себе гораздо большей сенсацией — ведь зрителивсегда предпочтут кадры настоящего, происходящего на их глазах события,рассказу о любом, самом успешном журналистском расследовании.

Кроме того, из-за смерти Каморного продюсер сам вышел впрямой эфир — пусть даже только голосом, но это было для него большой удачей —шансом сделать карьеру телеведущего, а сегодняшний сенсационный материал могсоздать ему имя в телевизионных кругах, и, кто знает, даже помочь емуперебраться в Москву… При этой мысли продюсер мечтательно зажмурился: Москва —это настоящая жизнь, настоящие деньги… Он не знал, что точно так же мечтал оМоскве покойный ныне Александр Камерный, и совершенно уже не думал о только чтопроизошедшей на его глазах трагедии.