Убийство в Невском переулке - Игорь Москвин Страница 37

ДО САМОЛВЫ ДОБРАЛИСЬ к двенадцати дня, когда сквозь серое небо заглянули на землю золотые лучи солнца. Николай Викентьевич взял с собой двух помощников на случай, если придется везти назад преступника.

Как узнал сотский о приезде пристава, для Жукова осталось загадкой, но он встречал сани у околицы.

— Какие гости у нас, Николай Викентьевич, милости просим. Я уж распорядился баньку затопить, с утра вас ждем.

Удивлению столичного гостя не было предела.

— Антип Семеныч, — поднялся из саней пристав, — ты бы в первую очередь нас горячим чаем напоил, за ним мы и обсудили бы кое-что.

— Милости прошу, — с многочисленными поклонами сотский указывал, что, мол, проходите в мой дом.

Вокруг стола суетились три девушки-погодки, дочери Архипа Семеныча, расставляя не только стаканы, но и четверть с прозрачным как слеза запрещенным самогоном. Но пристав сделал вид, что не заметил нарушения, а Михаил тем более, не лезть же со своим уставом в чужой монастырь.

Жуков отказался от налитого стакана, но увидев серьезный взгляд Николая Викентьевича, взял в одну руку огурец, второй — предложенное, тяжело вздохнул и вместе со всеми выпил.

— Архип Семеныч, мой гость из столицы, Михаил Силантьич, поведает о цели нашего визита.

Михаил сперва взглянул на пристава, тот незаметно кивнул, что, мол, можешь выкладывать все начистоту.

— Архип Семеныч, из деревни много уезжают на заработки в город?

— Да нет, отчитаться могу обо всех. Подозреваю, вас интересует кто-то из деревенских, так прямо говорите.

— Григорий Еремеев из ваших?

— Несомненно, они с Васькой Петровым в столицу подались еще в конце октября, как урожай собрали и все работы закончили.

— От них вести были?

— От Гришки нет, а вот Васька дней десять назад появился.

— Он что-нибудь рассказывал о Еремееве?

— Нет, говорил, что тот остался, понравилось в городе.

— А причину возвращения не сказывал?

— Говорил, что заработал хорошо, золотыми часами бахвалился, привез подарки родне, по приезде мужиков угощал, говорил, что деньги отхватил по-легкому, а так каждый божий день навеселе.

— И много он отхватил по-легкому?

— Не знаю, но пару лошадей и пять коров собирался покупать.

Жуков переглянулся с приставом.

— А раньше он уезжал в город?

— Бывало, но так быстро не возвращался.

— Откуда за месяц такие деньги?

— Мне не удалось узнать.

— Он с кем живет?

— У него четверо детей и жена, а еще после смерти матери к нему младший брат переехал с женой.

— Надо к нему, — обратился Михаил к Николаю Викентьевичу, тот поднялся.

— Вот сейчас и пойдем.

До Петрова было недалеко, через три дома огороженный со всех сторон аршинным забором находился двор. Пришлось стучать в ворота.

— Кого там несет? — раздался женский голос.

— Открывай, Прасковья, это я — Архип, — в ответ крикнул сотский.

— А, Архип Семеныч, я только тулупчик надену.

В доме было так жарко натоплено, что на спине под рубашкой у Михаила выступил пот.

Пристав сел без приглашения на скамью.

По лицу Василия скользнула тень испуга, но тут же исчезла, но Жуков отметил промелькнувшую гримасу.

— Садись, хозяин, — пристав указал на соседнюю скамью.

— Благодарствую, — усмехнулся тот, взяв себя в руки, — раз тут хозяйничать будете?..

— Буду, — гаркнул Николай Викентьевич, Василий аж подскочил. — Обыск мне учинять, или сам все выдашь? — Взгляд Грудчинского пылал, он видел, что Петров струсил, как говорится, кишка тонка. Михаил понял, что пристав, несмотря на добродушный вид, славится тяжелым нравом.

— Что мне выдавать? — Петров подскочил на скамье, словно ужаленный.

— Ты много следов оставил, или напомнить Эстляндскую улицу, комнату приятеля твоего Еремеева, где тебя видели, когда вещи забирал, ну? Соседи-то тебя мигом узнают… — теперь пристав, наклонившись вперед, говорил спокойным, не требующим возражения голосом: — Ты думаешь, господин Жуков из петербургской сыскной полиции приехал за тобою ради собственного удовольствия?

— Не хотел я, — взвизгнул Василий, не зная, куда деть руки. — Не хотел я. Не думал я, не хотел. Ненасытность моя.

— Неси.

Через некоторое время Василий принес два связанных узла и из-за иконы, висящей под потолком, сверток, который оказался пачкой десяти- и двадцатипятирублевых ассигнаций.

— Все?

— Да, — Василий опустился на скамью.

— Теперь рассказывай.

— Что говорить? Еще по прошлому году Гришка приметил в городе квартиры, где можно деньгами разжиться, а по осени он меня с собою взял. Тяжело ему одному было. Поселились с ним в разных местах и целый день следили, чтобы ночью…

— Понятно, а для чего Еремеева-то?

— Жадность обуяла, делиться с ним не хотелось…