Танцы в нечётных дворах - Элен Витанова Страница 37

— Дорого. С каждым годом все дороже и дороже. Когда я пришел сюда, на самый крутой в городе канал, я был звездой, сам для себя, внутри. Я был доволен собой, понимаешь?! А меня быстро развенчали, показав, что я никто и одновременно предложив рост. Я был согласен. А кто бы отказался? В первый год я потерял отношения с предыдущей женой, которая была до Оли. После исчез нормальный сон, появились антидепрессанты. Я научился подсиживать, интриговать, врать и оттачивал это мастерство ежедневно. Это было давно, и путь был долгим. Ради чего, спросишь? Я скажу! Ради нескольких минут эфира! Которые дадут мне, а не кому-то другому!

Череповецкий поперхнулся водкой, отпив из пятой по счету рюмки. Кажется, официант в этом кафе знал, что делать. А вокруг стали появляться люди, с интересом посматривавшие на них. Стефан просил:

— Тут нет ваших коллег?

— Как бы не так! Тут все — мои коллеги. Сюда другие не ходят… Что, уже страшно? А, представляешь, какая у меня паранойя?!

— Может, пойдем отсюда?

— Я сейчас договорю, и можешь идти. А я…

И он знаком показал официанту повторить заказ и, уже несколько заплетающимся языком, продолжил:

— На второй год работы здесь я начал спать только с женщинами-коллегами и совершенно не знал, что делать в те редкие выходные, которые у меня случались. Представляешь? На других вообще не стояло, только на тех, кто с того же канала… Ты ж мужик, ты поймешь…

— Не пойму.

— А к концу второго года я спал только с директором отдела передач — страшной пожилой теткой. Но мне дали другую передачу, целые двадцать две минуты эфирного времени. Это был прорыв! Это было то, ради чего все делалось.

— И что потом?

— Потом я решил, что больше не могу спать с ней. Сказался геем, типа всегда так было, но я пытался быть нормальным и бла-бла-бла… Они ж так всегда говорят, и прокатывает.

— Они?

— У меня иногда бывали встречи с парнями, но так — ничего серьезного, и никто не знал. Но она, конечно, всем растрындела. Потом у нас тут был коллапс, ее уволили — никто и подумать не мог, что такое возможно. А на ее место пришел Беспалый.

— И с тех пор ваша передача выходит два раза в неделю…

— Сорок четыре минуты. Сорок четыре! А потом я как-то незаметно его полюбил… У нас тут быстро влюбляешься, на такой работе. Пару месяцев ежедневных стрессов рядом, плюс секс по пьяни, а я ж по трезвому вообще не могу, давно… В общем, драма.

Кажется, своей драмой этот странный человек даже гордился. Стефан почувствовал, что внутри у него все будто покрывается пеплом. Но на всякий случай все же спросил:

— А за семьдесят минут эфира можно и убить, так ведь?

— Можно. Но только не я. У меня должна была появиться еще одна передача, он мне обещал, ее со следующего месяца собирались включить в эфирную сетку. Все знали. Кого угодно спросите. Мне не было смысла убивать его. Мне есть смысл убиться самому, если меня выкинут, — рюмка задрожала у него в руках.

И Череповецкий заплакал. По долгу службы Стефану приходилось видеть много плачущих людей, но мужчина, всхлипывающий, размазывая по глазам грим… Это был перебор. Не подав «телезвезде» руки, подполковник полиции встал из-за стола, собираясь уйти.

— Я знаю, что ты не уважаешь меня. Но ведь по телевизору смотришь!

— Я не смотрю телевизор. У нас для этого есть пресс-служба.

Пьяный в стельку Череповецкий на глазах еще больше обмяк и осунулся. А Стефан, не попрощавшись, вышел из бара, думая о том, что, наверное, оставил своего собеседника еще более «не знаменитым».

Нет, коллеги по работе, кажется, были не той «ниточкой», за которую стоило дернуть, чтобы все распутать. Там совсем другой клубок — клубок змей. Кажется, даже преступники бывают адекватней некоторых «телезвезд». И, похвалив себя за выбор профессии, Стефан зашел в магазин, купил бутылку хорошей водки, хлеба и докторской колбасы, твердо решив, ничего не объясняя, просто выпить по сто граммов с мужиками в дежурке.

Этот вечер был последним на «служебной» квартире, и Эльза решила сама приготовить поесть. Теперь уже она пошла в магазин, и задумчиво бродила между стеллажами, пытаясь решить, какие продукты хороши для романтического ужина. Но хотелось ей, на самом деле, вовсе не ужина, ей хотелось соблазнить Стефана, но она не имела представления, как это сделать. Вот бы с кем-то посоветоваться… Но с кем? Не звонить же Оле в Турцию с вопросом «как мне соблазнить следователя, которого ты боишься»?

Маме, надо позвонить маме! Эльза купила четыре апельсина, бутылку шампанского и пошла домой. Едва переступив порог, она отнесла покупки на кухню и там же набрала номер. Когда мама взяла трубку, Эльза без предисловий сказала:

— Мам, я хочу посоветоваться с тобой по поводу личной жизни.

На том конце провода на секунду повисло молчание. За это время Эльза успела подумать о том, что это не так уж и хорошо, что последние семнадцать лет она жила только с отцом. Надо было сначала сказать маме, как она ее любит. Какую-нибудь нежность. А она вот так, без предисловий… В этот момент мама расхохоталась. Эльза вздохнула и улыбнулась. Через минуту мама, отсмеявшись и все еще немного задыхаясь, хитро так, явно с улыбкой сказала:

— Так, у тебя уже новый роман? Это по-нашему!

Теперь на фоне послышался смех Эллы. Эльза чувствовала, что сама она вот-вот расхохочется. Конечно, она звонила советоваться, но эта пауза в размышлениях, этот смех сделали свое дело — проблема перестала быть актуальной. Даже говорить о ней казалось странным. Но Эльза любила доводить дело до конца.

— Да, мама, я, кажется, влюбилась. И хочу соблазнить его. Но …все выглядит так странно, я не уверена, что он этого хочет. Я чувствую себя прямо как девчонка.

— Вот как чувствуешь себя, так себя и веди — как девчонка. Дорогая, ты прекрасна, и он тебя любит, но не надо, ради бога, с самого начала все делать самой. По одной простой причине — это скучно. Скучно все планировать, все знать заранее, думать о том, как добиться того или этого… Это мужское дело! Если ты начнешь делать так, тебе будет неприятно. А это уже не любовь! Поэтому ничего не порть, и…

— Он так странно ведет себя, мам. Я не знаю, что у него на уме. И он мне нравится, очень.

— Ты как школьница, моя дорогая…

— Вот, а только что сама говорила мне — «побудь девочкой».

Эльза улыбнулась, сочтя шутку удачной, но мама строго продолжила:

— Я говорила тебе побыть девочкой с ним, а не со мной. Я-то знаю, что ты взрослая умная женщина. И поэтому занимайся другими делами, более важными, чем соблазнение мужчины, который еще точно не знает, чего от тебя хочет.

А что, это, пожалуй, и есть решение. Эльзе стало легче.

— Хорошо, мам, я буду заниматься более важными делами. Какими, например?

— Приезжай ко мне, завтра я выступаю в чудесном месте, там будет много моих поклонников. А потом мы с тобой поедем на море пить шампанское. В лодке, вдвоем. И есть апельсины.