Сад камней - Яна Темиз Страница 37

Или может? Зачем ему врать? Он не мог придумать эти звонки, разговоры, он говорит, это можно проверить… значит, правда?

Неужели мы так плохо видим то, что рядом с нами? Так плохо знаем самых близких?..

– Знаете, Айше, в каком-то смысле люди как камни, – словно поняв ее безмолвные вопросы, произнес Эрман. – Мы видим только одну сторону. Приближаемся, видим другую, но не ту, на которой они лежат. Берем их в руки, рассматриваем со всех сторон – и все равно не знаем, что у них внутри. Можем лишь предполагать, основываясь на том, что снаружи. И, как правило, предполагаем, что внутри то же самое… монолит. А там могут быть пустоты, вкрапления, золотые самородки, жуки-скарабеи…

У Эмель не могло быть никаких… жуков! Надо послать его к черту с его рассуждениями!

– Кто-то подъехал! – сказала Шейда, смотревшая в окно. – К вам, по-моему. Посмотреть?

– Подожди, я сам! – почти приказал Эрман, и жена послушно замерла.

Интересно, она всегда так ему подчиняется? Бред какой!

– Нет уж, я сама посмотрю! – этому господину и повелителю так и тянуло возразить: если не жена, то хоть кто-то должен давать ему отпор! – Может, Мустафа? Или полиция опять?..

Айше вскочила, чтобы опередить Эрмана. Наговорил гадостей, всякой лжи – и он еще будет ей помогать?! Да кто бы ни приехал, без него обойдусь!

– Пойдем посмотрим? – она потянула за собой Шейду (что он ей приказывает?), убедилась, что та тоже вышла, и стала вглядываться в подъехавшую машину. Включенные фары ослепляли, и понять, что за машина, даже светлая она или темная, было невозможно.

– Он лжет, – очень быстро и тихо-тихо, словно не разжимая губ, выговорила у нее за спиной Шейда, – он сам просил, чтобы она ему позвонила, меня просил передать… я не знаю, зачем… но я вам ничего не говорила! И полиции не скажу.

– Как? – ахнула, обернувшись, Айше. – Вы?..

– Потом, все потом! Я боюсь… боюсь, понимаете?.. А это, кажется, – последние слова она произнесла нарочито громко, чтобы заглушить любые попытки Айше продолжить запретный разговор, – кажется, ваш муж! Эрман, это Кемаль-бей, да?

– Вот и хорошо! А как он узнал? Вы ему звонили? Вы же говорили, он так занят?

– Звонила? Да, кажется, я звонила… потом мне вкололи это лекарство… Кемаль! Не туда – я здесь!

– Айше!

Господи, какое счастье! Она прижалась к мятой рубашке, вдыхая родной запах, дрожа и плача, и вжималась изо всех сил, чтобы спрятаться в его объятиях, чтобы больше ни о чем не думать, ничего не бояться, ни о чем не вспоминать.

– Что здесь случилось? – спросил он через ее голову. Кемалю не хотелось общаться ни с кем, кроме Айше, но он чувствовал ее напряжение и видел, что от нее сейчас невозможно получить никаких объяснений.

– Хорошо, что вы приехали, – не отвечая на вопрос, сказал из темноты Эрман. – Ужасная трагедия, надеюсь, вы сможете разобраться. У Айше сильный стресс…

– Я понял, – прервал Кемаль. – Так что все-таки случилось? Айше сказала, что-то с Эмель?..

– Эмель убита, Кемаль-бей. Я потом вам расскажу все подробности, Айше, наверно, лучше лечь?.. Приходите потом к нам, и я…

– Я сама знаю, что мне лучше! – интонации Эрмана будили в ней дух противоречия. – И я сама расскажу… пойдем в дом, со мной все в порядке… спокойной ночи, Шейда, до завтра!

– Спокойной ночи, Айше…

– Утром увидимся, Эрман-бей, – успеет он узнать подробности, сейчас он нужен Айше, и он будет с ней… Эмель, боже мой! Неужели правда?

– Я звонил Мустафе, но он ничего толком… – начал он, когда они подошли к двери.

– Что он может толком?! Его же арестовали, подозревают в убийстве, – Айше принялась рыться в карманах в поисках ключа.

– Его?! – господи, какая ерунда, все равно, что подозревать его, Кемаля, в убийстве Айше, если бы оно, не дай бог, случилось! Об этом всерьез и подумать нельзя, завтра все выяснится, не иначе!

– Ой, дверь открыта, я же не запирала, а ключи ищу… знаешь, что-то у меня с головой… сейчас я…

– Не говори ничего… вообще забудь… вот так… я так скучал по тебе…

– И я… я совсем измучилась одна… не могу я быть одна… никогда больше никуда не поедешь…

– Не поеду, не бойся… с тобой буду…

– И на работу…

– И на работу не поеду… черт с ним со всем!

– Да, черт… знаешь, я сейчас прямо должна рассказать…

– Ай, милая, не надо, давай так посидим, ты успокоишься… я не уеду, ты утром расскажешь.

– Нет.

Они не включали света, так и стояли посреди темной гостиной. Кемаль был в этом доме один раз и сейчас с трудом соображал, куда отвести Айше. В прошлый приезд они жили с другой стороны – на второй половине, фактически в отдельном доме, а здесь обитали сами хозяева, а как сейчас?

– Нет, – повторила она, не высвобождаясь из его объятий, но переместившись так, чтобы ее голос не исчезал у него подмышкой, – прямо сейчас. Мне так легче будет, вот увидишь. Давай сядем куда-нибудь.

Диван был освещен слабым отблеском уличного фонаря, Айше постаралась устроиться так, чтобы как можно большая часть ее тела ощущала его присутствие… господи, вот оно, счастье… хотя какое может быть счастье – без Эмель, без брата, со всем этим ужасом? А все равно: не счастье, так покой, его родной брат… брат…

– Значит так… сейчас я соберусь… и все порядку, без эмоций! Я полиции пробовала, но тогда… мы с Шейдой ее нашли… то есть сначала русская соседка… нет, подожди!

Так ничего не получится. Айше вдохнула поглубже – так, как учат всякие психологи, потом выдохнула и вдохнула снова. Надо рассказать все внятно, четко, они обсудят это убийство, как обсуждали всегда все другие, не затрагивающие их лично.

Тогда Кемаль сможет что-то предпринять и выяснить.

– Сейчас… с самого начала… – знать бы еще, где оно, это начало? Надо просто что-то принять за начало – не с японской Фемиды же все началось, на самом деле! Пусть будет… какой день? Ну, например, когда к ним прибежала Татьяна.

– Несколько русских семей снимают здесь дачи, – начала она, и Кемаль понял, что ей наконец-то удалось собраться с мыслями. Что ж, пусть рассказывает, анализирует, она это любит, хоть выговорится! – Два дня назад выяснилось, что одну из них надо срочно освободить: что-то там случилось у хозяев, и они приедут. Татьяна – это русская риэлторша, она здесь каждый год сдает дачи и сама все лето живет – прибежала к нам. У Эмель же два дома, это все знают, она попросила помочь – поселить этих дачников к нам на две недели. Мустафа не очень хотел, но ты же знаешь Эмель: всем всегда помогает! Ты сказал, что не приедешь, Мустафа тоже часто на работу ездил, ну, мы и решили: я перебираюсь из гостевого дома в этот, на третий этаж, тот мы приводим в порядок, и пусть въезжают. Они очень приятные, я знакома с Ланой, но она сама гостит у сестры. Главная там сестра, к ней муж должен приехать, а к Лане друг или жених, что ли, не знаю. Позавчера вечером мы все решили, вчера я перенесла вещи, а сегодня с утра Мария – это старшая русская – пришла к нам и стала свои вещи приносить. Она по-английски говорит, я так поняла, что ей только что обо всем сказали, она была удручена… не знаю, почему Татьяна не сказала ей заранее. Словом, картина такая: Эмель пылесосит на втором этаже, я на третьем убралась и… – она замялась.