Закон вселенской подлости - Елена Логунова Страница 37

Весенние ручьи в ванной мигом пересохли.

В приоткрывшуюся дверь высунулось энергично ерзающее полотенце. Оно сошло за белый флаг перемирия – я не стала распускать руки.

– Доброе утро! – стянув махровое полотнище со всклокоченной мокрой головы, радостно возвестил Эдик.

Гавросич молча протолкался мимо него в ванную и запер за собой дверь.

– А чего это ты, скажи, пожалуйста, у себя дома не ночуешь? – спросила я недовольно.

– А мой дом теперь тут! – ответил Эд и широко раскинул руки, как бы обнимая просторы Гавросичевой двушки. – Мне дедушка лоджию сдал, так что отныне мы соседи!

– Спят мои соседи – белые медведи, – пробормотала я, вспомнив колыбельную из мультика про Умку.

И оглянулась на дверь светлицы.

А оттуда, лучась улыбкой, уже выплывал не белый мишка, а красное солнышко – Юлия свет Юрьевна Тихонова, явно жаждущая сменить фамилию на Эдикову.

Кстати, а какая у него фамилия?

«Надо было у Леши спросить, а ты опять забыла», – попенял мне внутренний голос.

Я смутилась.

Не потому, что внутренний голос представил меня склеротичкой, а из-за невысказанного предположения, будто следователь Леша Ромашкин будет мне что-то там рассказывать, словно ему не все равно, с кем беседовать…

– А что у нас на завтрак? – сбив меня с мысли, спросил Эд.

– Тебе Гавросич разве и кров, и стол обещал? – усомнилась я.

– Ой, Полька, да неужто мы не прокормим хорошего человека! – осияв дорогого гостя улыбкой столь теплой, что ему можно уже было и не сушить мокрые волосы феном, мягко упрекнула меня подружка. – Где трое, там и четверо!

«Это она сейчас о прокорме или о чем?» – уточнил мой внутренний голос.

Запросто могло быть, что о кавалерах.

Юля искренне считает, что лишних мужчин в жизни женщины не бывает.

Бывают запасные.

Изображая из себя радушную хозяйку, Юля увлекла Эда в кухню и по пояс погрузилась в холодильник, предварительно усадив кавалера на диванчик, с которого открывался наилучший вид на нее в этой интересной позиции.

Эдик шумно сглотнул слюнки.

Я закатила глаза и издала негромкое горловое рычание.

Кукушка-отшельница в часах схожими звуками присоединилась к моему негодованию, но ни Юля, ни Эд не обратили на нас с Варварой никакого внимания.

Хлебосольная подружка выгрузила из холодильника на стол все, кроме лекарств Гавросича, и призадумалась.

В этот момент я ретировалась из кухни, не без злорадства прикидывая, что Юленька будет делать дальше. Повариха она никакая, так что, пока к плите не встанет наш главный кашевар Гавросич, горячего завтрака дорогой гость не получит.

Я настойчиво поскреблась в дверь ванной, давая понять затаившемуся внутри деду, что не перевелись еще на земле нашей чистоплотные люди, желающие пройти ежеутренние водные процедуры.

– Иду, иду! – откликнулся изнутри понятливый Гавросич.

И действительно вышел, но не проследовал прямо в кухню, а сначала остановился и отчитал меня:

– А полы-то помыть вы забыли?

– Ой, забыли! – повинилась я и юркнула в ванную.

Регулярная еженедельная уборка квартиры – важное условие нашего соглашения с Гавросичем, как владельцем квартиры. Уборщицы мы с Юлей, прямо скажем, нерадивые, но Гавросич и сам не великий аккуратист, так что обеспыливать подоконники и полировать мебель от нас не требует. Фактически наша уборка сводится к еженедельному скоростному забегу со шваброй, и совершаем его мы с Юлей попеременно.

В воскресенье была моя очередь, но из-за истории с Чучундрой я о своей санитарной миссии напрочь забыла.

– Ой, я сейчас помою! – с энтузиазмом вскричала Юля в кухне.

Я чуть зубную щетку не проглотила.

Чтобы подружка по собственному почину взялась за уборку, да еще не в свой черед?!

Или это она продолжает изображать из себя хозяюшку, рисуясь перед Эдом?

– А вы пока завтрак приготовьте! – донеслось еще из кухни, и я успокоилась.

Ага, все в порядке, хитрюга Юля просто использовала экстренное мытье полов как предлог для отступления из кухни.

Хихикая, я привела себя в порядок – не спеша, чтобы Гавросич успел справиться с приготовлением завтрака сам, без ассистента-поваренка. Наконец открыла дверь, чтобы выйти, и толкнула Юлю, некстати оказавшуюся в коридоре.

– Ой, прости, не хотела тебя задеть, – я извинилась, но хмурое лицо подруги не просветлело. – Что? Больно ударила?

– Не больно, но страшно, – невпопад ответила Юля и схватила меня за руку.

В другой руке она держала швабру, и я приготовилась услышать что-нибудь вроде: «Вот тебе, Полька, инструмент, и пойди-ка попляши с ним!», но подружка сказала только:

– Живо иди сюда! – и потащила меня в дедову берлогу.

– Будем намывать полы в четыре руки? – уточнила я кротко, не оказывая сопротивления.

А попробуй, посопротивляйся! Юля весит вдвое больше, чем я.

– Забудь про полы!

– Охотно! – Я повеселела.

– И не радуйся раньше времени, сюда смотри! – Могучая подружка согнула меня пополам, как куклу, и едва ли не сунула под кровать. – Что ты видишь?

– Грязь! – вырываясь, сердито отрезала я.

Кровать у деда винтажная, на пружинной сетке, с металлическими спинками, похожими на ограду Летнего сада – из потемневшего металла с золочеными шишечками наверху. Матрас, перина и три пуховые подушки, образующие монументальную белую фигуру вроде обелиска Павшему Снеговику, пригибают сетку так близко к полу, что забраться под кровать человек нормальных габаритов (то есть моих) может только на пузе. Ра-зумеется, ни я сама, ни значительно более крупная Юля подкроватное ползание не практикуем, моем пол под ложем Гавросича вслепую. Подбираем свисающее до пола покрывало и шерудим, как получится, шваброй.

Понятно, что перфекционист Мистер Пропер из рекламы моющего средства этот способ не одобрил бы, но у нас с подружкой другого нет. Тем более что поломойному делу здорово мешает еще и крупногабаритный чемодан, загромождающий пространство под кроватью…

– Ой! А где чемодан?! – Я сообразила, что открывшаяся мне картина отличается от привычной.

– Вот и я о том же! – Юля пристукнула шваброй.

У меня мелькнула мысль, что слишком часто в последнее время я ее вижу с этим инструментом, и всякий раз в связи с пропажей чего-либо – то кактуса, то вот теперь чемодана…

– Где дедов чемодан? Его тоже украли? Как пончо и кактус? – Юля сыпала вопросами. – А как? И когда?

– Стой! – Я вскинула руку, устанавливая символическую плотину на пути словесного потока. – В прошлое воскресенье дежурной поломойкой была ты. Вспомни, тогда чемодан был на месте?