Грехи волка - Энн Перри Страница 37

– Ну… – Она предпочла обойтись без слов, но всем своим видом выразила согласие.

– Он, кажется, муж мисс Айлиш? – подсказал сыщик.

– Ну, да. Говорят, красавица. Я-то сама ее никогда не видела. Но, по слухам, красивее ее в Эдинбурге отроду не бывало.

– А еще?

– Что «еще»?

– Еще что о ней говорят?

– Да ничего. А этого разве мало?

Уильям невольно улыбнулся, представив, как отнеслась бы к такой характеристике Эстер.

– А что она собой представляет? Чем увлекается? О чем мечтает? – продолжил он расспросы.

– Честно скажу, не знаю!

– А что насчет самой миссис Фэррелайн?

– Говорят, настоящая леди. И всегда такой была. Полковник Фэррелайн был джентльменом, богатым, щедрым. Всегда жертвовал на нужды города. Несчастный майор Фэррелайн, его младший брат, – тот теперь совсем развалина. Пьет до одури. Его трезвым и не увидишь. Стыдно, когда джентльмен с таким положением становится пьяницей.

– И правда стыдно. А не знаете, почему он пьет? Какая-нибудь драма?

Хозяйка поджала губы:

– Не слыхала. Откуда мне знать? Наверное, просто человек слабый. Таких на свете полно. Всякую трудность норовят решить с помощью бутылки. Другой выпьет, закончив дело, или на досуге, а эти – нет!

– А младший сын, Кеннет? – перешел Уильям к следующему члену семьи, так как тему Гектора миссис Форстер, похоже, исчерпала.

Она снова пожала плечами:

– Просто молодой парень, у которого свободного времени и денег больше, чем ума. Думаю, со временем образумится. Жаль, его мать этого уже не увидит. Зато казначей, надеюсь, дождется. Не дай бог, малый натворит что-нибудь, позорящее честное имя семьи! Или женится бог весь на ком. С молодыми пижонами это часто случается.

– Он не работает в семейной фирме? – спросил Монк.

– Говорят, работает. Чем он там занят, не знаю, но это нетрудно выяснить. – В глазах женщины загорелась странная смесь любопытства, сомнений и нарастающего возбуждения. – Думаете, один из них убил собственную мать? – Тут же в ней опять заговорила осторожность. – Быть не может! Это такие уважаемые люди, мистер Монк! Такие достойные! А мистер Элестер – сколько он для города сделал! Всегда властям помогает, а еще и казначей!

– Я тоже не думаю, что такое возможно, – сдержанно произнес сыщик. – Но не исключено, это кто-нибудь из горничных. Такое случается. Так что я и приехал, чтобы во всем разобраться.

– Правильно, – согласилась его собеседница, расправляя фартук и собираясь удалиться. – Ну, я пойду, а вы устраивайтесь. – Подойдя к дверям, она обернулась: – Значит, вы пробудете здесь неделю или две, так?

– Так, – подтвердил детектив с легкой улыбкой. – Спасибо, миссис Форстер.

Распаковав привезенную с собой немногочисленную одежду, Монк написал короткую записку Рэтбоуну, сообщив ему свой новый адрес – номер 20 по Грассмаркет, Эдинбург, – и, наскоро позавтракав в гостинице, отнес письмо на почту, а затем опять направился в новый город и к Эйнслай-плейс. Заведения по соседству – самое подходящее место, чтобы побольше разузнать о семействе Фэррелайнов. Туда наверняка заглядывают выпить их лакей или конюх. Следует быть предельно осторожным, но к этому ему не привыкать – такая у него работа.

Правда, сейчас еще слишком рано, а к обеду он должен быть у Фэррелайнов. Сегодняшний день стоит потратить на выяснение, кто из здешних лавочников снабжает номер семнадцатый. Тогда завтра он постарается перехватить какого-нибудь мальчишку-посыльного, в свою очередь знакомого с кем-то из горничных или с чистильщиком. Можно надеяться таким образом кое-что узнать о повседневной жизни семейства.

И, само собой, нужно расспросить врача Мэри Феррелайн, прописавшего ей лекарство, и уточнить, какова была обычная доза, а еще аптекаря, готовившего лекарство по рецепту, – его стоит припугнуть предположением, что он допустил ошибку, которую тот, разумеется, будет отрицать.

Потом надо будет разыскать всех остальных эдинбургских аптекарей, чтобы доказать, что Эстер не приобретала у них дигиталис. К тому же сохраняется слабая надежда, что они смогут опознать кого-то из членов семьи Фэррелайнов, действительно его покупавшего.

Как и было условлено, Монк, безукоризненно элегантный, возвратился на Эйнслай-плейс ровно в семь часов. Его встретил все такой же скорбный, но на этот раз вполне вежливый Мактир, проводивший детектива в гостиную, где в ожидании сообщения, что обед подан, собралось все семейство.

Комната была просторной и очень строго убранной, но разглядывать ее у Уильяма не было времени. Все свое внимание он сразу сосредоточил на людях, при его появлении дружно обративших к нему лица. Человека послабее это могло бы смутить. Но Монк был слишком возбужден и рассержен случившимся, чтобы обращать внимание на подобные неприятности. Он встретил их взгляды не отводя глаз и с высоко поднятой головой.

Первой ему навстречу шагнула Уна. Она, естественно, была в черном, как и все остальные. Траур по такому близкому родственнику, как мать, носят не меньше года. Впрочем, строгое платье миссис Макайвор с умеренно пышными фижмами было великолепно сшито, а роскошные волосы излучали под светом лампы бледное сияние. Подбирала ли она оттенки специально или это оказалось счастливым совпадением, но было совсем непохоже, что этот туалет – лишь дань печальной необходимости и не рассчитан на то, чтобы производить впечатление.

– Добрый вечер, мистер Монк, – произнесла Уна без улыбки, но в ее взгляде и голосе он почувствовал куда более сильную доброжелательность, чем мог ожидать в подобных обстоятельствах.

– Добрый вечер, миссис Макайвор, – отозвался сыщик. – Весьма тронут вашим гостеприимством. Благодаря вам рутинная работа превратилась в незабываемое событие.

Как и рассчитывал Уильям, Уна уловила в этом комплименте чуть больше, чем дань простой вежливости. Обернувшись, она нашла глазами мужчину, стоявшего у камина, в самом теплом и уютном углу комнаты. Он был значительно выше среднего роста и великолепно сложен, хотя уже начинал полнеть. У него были столь же прекрасные, немного вьющиеся волосы, спереди слегка поредевшие. Его орлиное лицо привлекало не столько красотой в обычном понимании, сколько значительностью.

– Это мой старший брат, Элестер Фэррелайн, казначей-прокуратор, – представила его Уна и, обратившись к Элестеру, продолжала: – Я тебе уже говорила, что мистер Монк приехал из Лондона, чтобы предотвратить неприятные неожиданности на суде, хотя дело, в общем, совершенно ясное.

Ее брат обратил на гостя взгляд холодных, неправдоподобно голубых глаз. Лицо его оставалось неподвижным, и только уголки жесткого рта слегка дрогнули.

– Здравствуйте, мистер Монк, – заговорил он. – Милости просим в Эдинбург. Я, правда, не вижу необходимости в вашем приезде. Мне он представляется проявлением излишней осторожности. Но направление сюда представителя для уточнения обстоятельств свидетельствует, что в Лондоне придают нашему делу большое значение, и это меня радует. У защиты тут нет никаких шансов.