Зеркало Елены Троянской - У. Уилер Страница 37

Мисс Ива, которая была зарегистрирована в госпитале как Дороти Мадж, покинула печальное заведение накануне, но на следующий день снова явилась туда с новой миссией милосердия. В сопровождении доктора инспектор Суон и Ива направились в палату, где под бдительным присмотром уже самой настоящей сестры милосердия отдыхал Гай Флитгейл.

Гай выглядел неважно, но, очевидно, дела его действительно шли на поправку; по крайней мере, он попытался приподняться на локте, чтобы приветствовать вошедших. До их появления он уже выдержал краткий визит Флоренс Папати, своей невесты, и был в смутном расположении духа. Собственно, именно посещение невесты настроило доктора Ллойда против визитов молодых особ к раненому.

— Он умирает, он умирает! — трагически шептала Флоренс, осторожно касаясь забинтованной руки Флитгейла.

— О, мэм, нет причин предаваться такому отчаянию. Спешу вас заверить, что мистер Флитгейл вовсе не так плох, и в скором времени совершенно поправится, — ласково сказал доктор, но Фло оказалась обескураженной таким оптимистичным прогнозом.

— Но ведь он, кажется, без сознания? — с некоторой надеждой спросила она.

— Он просто спит, дорогая, вам незачем волноваться.

Вместо ответа Флоренс вспыхнула и бросилась вон из палаты, а доктор проводил её изумлённым взглядом. Затем он перевёл взор на Флитгейла — тот открыл глаза и с не меньшим удивлением смотрел на врача.

— Э-э-э… хм… Видите ли, у женщин бывают такие странные реакции на эмоциональные потрясения, вы не замечали? — смущённо сказал доктор, пытаясь ободрить пациента, но Флитгейл вновь закрыл глаза, словно сообщая, что не нуждается в объяснениях.

Когда же в палату вошли два его товарища по несчастью, он заметно оживился. Ровно через пятнадцать минут доктор предупредительно кашлянул за дверью и прервал беседу, но к тому времени трое в палате уже обменялись самой насущной информацией, которую теперь следовало объединить с показаниями остальных участников трагедии.

Поговорив с личным камердинером Карниваля, секретарём Джексоном, едва пришедшим в себя после пожара, и управляющим имением, старший инспектор Суон составил следующую картину событий того странного дня, вечером которого случился пожар.

По словам камердинера Макдогана, утром лорд Карниваль сообщил ему о возможном госте и распорядился приготовить комнату в Дубовом коридоре. В беседе с Суоном Макдоган признался, что был изумлён таким распоряжением: пожалуй, его поразило не само появление гостя (хотя и это было редкостью в доме), а то, что гостю отводилась именно эта спальня. Гостевые комнаты располагались в левом крыле, а в Дубовом коридоре селили лишь особо важных персон, и последний раз лорд Карниваль давал подобное распоряжение лет десять назад. Макдоган проверил комнату, нашёл её готовой к приёму постояльца (это его и статную горничную в коридоре видела Ива). После ланча его светлость спал (виной тому был порошок Ивы), а около четырёх часов пополудни проснулся в дурном расположении духа, вызвал камердинера и вручил письмо для доставки в город. Макдоган не без гордости заметил, что особо важные письма личного характера, которые должны были отправляться срочно с посыльными, лорд Карниваль всегда передавал ему, а не секретарю. В начале седьмого ему было поручено встретить гостя и проводить в кабинет, что и было сделано. Около семи часов Макдоган прислуживал господам за обедом в нижней столовой, и, по его словам, лорд с молодым джентльменом дружелюбно и даже увлечённо беседовали о древностях. После обеда камердинер подал напитки в библиотеку подле столовой и был отпущен.

Он удалился во флигель, и после позднего обеда, который для служащих накрывался в небольшой столовой в первом этаже, лёг спать. Камердинер был разбужен криками на улице и увидел из окна, что правое крыло дома горит. На часы он, конечно, не посмотрел, а тотчас выбежал вместе с остальными.

Поскольку инспектор Гэйбл и сам Суон подозревали поджог, старший инспектор поинтересовался — знал ли камердинер о грядущем увольнении, и как бы это отразилось на его благосостоянии. Макдоган с достоинством ответил, что был недавно предупреждён о скорых переменах, а несколько дней назад милорд положил на его счёт в банке значительную сумму вознаграждения за многолетнюю безупречную службу. Камердинер собирался снять небольшой коттедж где-нибудь на севере и наслаждаться заслуженным отдыхом.

Со слов Джексона, он также был предупреждён о госте утром, перед самым приходом медицинской сестры, Дороти Мадж, а затем весь день провёл, работая над бумагами его светлости. Правда, в середине дня его сморил сон, и разбужен он был гневными звонками Карниваля. Около шести часов, он получил распоряжение разложить на столе в библиотеке несколько рукописных фолиантов и инкунабул, которые составляли гордость собрания Карниваля. Джексон счёл вполне естественным, что его светлость собирался в тот вечер принимать у себя представителя какого-нибудь музея или фонда, которому имел намерение передать книги.

Мистер Флитгейл, судя по всему, произвёл на Карниваля самое благоприятное впечатление. После обеда лорд показывал ему библиотеку, затем пригласил в свой кабинет наверху, где Джексону пришлось распаковывать уже запакованную коллекцию древностей, чтобы показать гостю, а потом (это было уже около девяти) лорд Карниваль отпустил его и распорядился наутро явиться в восемь часов утра для продолжения работы.

Джексон отправился во флигель, перекусил, а затем читал в своей комнате. Он зачитался, но в десять часов двадцать минут (тут секретарь был совершенно уверен) услышал странные звуки с улицы: Это было что-то вроде треска и отдалённого гула. Выглянув в окно, он увидел, что дом горит. Правое крыло полыхало, и секретарь побежал в особняк. Однако он не смог подняться в покои его светлости, поскольку лестница уже загорелась, и тогда он побежал обратно, на крыльцо, где и встретил Суона.

Несмотря на то, что секретарь был предупреждён об увольнении, никаких известий о денежном пособии он не получил.

Ситуацию несколько разъяснил управляющий имением: Он сообщил Суону, что получил от его светлости подробнейшие письменные указания об обеспечении всех служащих выходным пособием. Джексону причиталась довольно приличная сумма, которая позволила бы ему не торопиться с поисками нового места по крайней мере пару лет при скромном образе жизни. Сам управляющий видел лорда лишь утром, а затем уехал в город, и вернулся около восьми. У него были дела в левом крыле, где располагались в основном гостевые апартаменты, и около девяти или начала десятого часа управляющий был уже в своих комнатах во флигеле. Разбудили его слуги.

Поговорив с другими служащими дома, Суон не добавил ничего более существенного к этим рассказам. Все опрошенные отмечали, что вечером его светлость был бодр и чувствовал себя прекрасно. Он весьма радушно встретил гостя и казался очень довольным его визитом.

Итак, зная всё это, Суон вошёл в палату Гая Флитгейла и пожал ему локоть: Обе ладони пациента, лежавшие на тлеющих бумагах Карниваля, были обожжены и перевязаны бинтами.

— Я, честно говоря, уже не надеялся выйти оттуда живым, — прошептал раненый, слабо улыбаясь.