Жаклин Врана - Тодд Лерой Страница 37

– Пирог я больше не хочу, – отставила тарелку Жаклин. – Столько сахара мне поглощать запрещено…

Жаклин замерла. По залу проскользнула тень. Девушка вынула пистолет и отодвинула мужчину за плечи.

– Оставайтесь здесь, – приказала она.

Играла музыка, исходящая из заднего двора. Жаклин пробежала несколько метров и резко остановилась: кто-то включил подсветку бассейна. Ей пришлось тихо выругаться и вернуться обратно. Девушка заметила фигуру и побежала за ней, стреляя в воздух.

Раздался ответный выстрел. Пуля пролетела в дюйме от ее лица, и девушка прислонилась к стене, прижимая оружие к груди. Она понимала, что долго задерживаться вне дома не стоило, и возобновила быстрый шаг. Следующий выстрел она уже ощутила. Волна боли пронеслась по ее телу, выстрел пришелся прямо по коленной чашечке. Идти дальше Жаклин не могла. Последнее, что она видела, прежде чем потерять сознание, лицо убегающего мужчины. Оно застыло в ее памяти. Рыхлое изъеденное полосами морщин, с огромным вытянутым ртом и пухлыми губами. Словно дешевая карнавальная маска. Мужчина обернулся лишь на мгновение, а затем скрылся в дверях. Жаклин лишилась сознания, когда раздался очередной выстрел. На этот раз последний.

* * *

В себя следователь пришла только на следующий день. Она села в постели, часто моргая, ослепленная чистотой клиники. Из вены на внутренней стороне запястья вилась трубка, в которую каплями стекал раствор из ампулы. В кресле рядом с ее кроватью спал Уве. Жаклин одновременно удивилась и обрадовалась его присутствию. Во сне, среди прочего бреда, она видела его. Причем чаще, чем кого-либо.

Она вынула иглу и спустила ноги с кровати на ледяной пол. Правая была перебинтована тканью в багровых разводах. Она сделала напор на левую и попыталась сделать шаг, но тут же упала. Уве дернулся и подскочил.

– Что с ней? – забормотал с закрытыми глазами он. – Что с Жаклин?

Девушка перевернулась на спину и потянулась к ножке кровати. Уве прозрел и подскочил к ней с рукой помощи.

– Что за черт? – тихо спросила она.

– Должен признаться, это действительно плохо, – сообщил он, усаживая ее на место. – И это не шутки. На этот раз рана действительно серьезная. Возможность восстановления почти нулевая. Кстати, операцию тебе делал тот врач, которого вы опрашивали несколько дней назад. Я прочел заметки Лока.

– Яспер Канин? – попыталась приподняться на локтях Жаклин, но безуспешно.

– Да, он решил, что кость должна срастаться сама собой, иначе ты навсегда останешься инвалидом. Но в целом положение дерьмо. Нормально ходить ты не сможешь еще как минимум полгода.

– А бегать?

– Думаешь, если ходить не сможешь, то бегать будешь как лань? – усмехнулся в своей манере Уве. – Тебя вообще хотят отстранить от работы. Так что учти.

– Но не отстранили? – покрылась холодным потом она.

– Мы сказали, что ты в основном головой работаешь, а она вроде как не задета. Вернее задета, но с рождения, и ты как-то с этим мирилась все это время. Так что ничего страшного не случится и теперь. Хочешь кофе?

Уве исчез и вернулся через минуту с пластиковым стаканом.

– Кофе здесь паршивый, сам пробовал, но другого нет. Можно, конечно, сходить в кафе через дорогу, но готовить там его будут минут двадцать.

– Что с этим стариком? – тускло поинтересовалась Жаклин, зная ответ заранее. – С Питером.

– В него стреляли, – отпил из своего стакана мужчина. – Прямо в сердце и в упор.

Жаклин кивнула, не решаясь задавать вопросов с еще более очевидным исходом.

– Тебе следовало взять с собой подкрепление. Одна бы ты не справилась. Ты видела того, кто?..

– Да, я его видела, – незамедлительно призналась она.

– Вот оно что?.. – протянул Уве. – Значит, сможешь составить фотопортрет.

– Смогу, – уверенно кивнула Жаклин. – И все же сомневаюсь, что компьютер сможет выдать такого урода.

– Он был… с дефектами? – осторожно спросил мужчина.

– Уродом, говорю же. Такими лицами пугают непослушных детей в цирке.

– Что ж, – хлопнул по коленям он, – было приятно тебя увидеть. Возвращайся в участок, как только почувствуешь улучшение.

– Я поеду прямо сейчас, – настояла Жаклин. – Мне же нужно составить фоторобот. А после вернусь домой к Питеру и обследую место преступления.

– Не стоит, Жаклин, – нехотя выдавил Уве. – Я не должен этого говорить, но… Ты знаешь, как это бывает.

– Что бывает? – чуть пригнулась она.

– Ты отстранена от задания.

– Сколько раз меня отстраняли? – поморщилась она. – Это никогда не имело никаких последствий.

– Я знаю, Жак…

– И с какой стати они отстраняют того, кто не имеет отношения к полиции?

– Ты служишь вот уже больше десяти лет.

– Может быть ты, наконец, объяснишь, почему мое удостоверение – подделка?

– Кто тебе это сказал?

– А ты разве не догадывался? Ты сам мне его сделал.

– Хорошо, я подделал твои документы, и что с того? – спокойно ответил он. – В противном случае ты бы осталась без работы. Мы с Отто решили, что так будет лучше. Он был твоим наставником. После его смерти эта обязанность пала на меня, и я вынужден продлевать твое удостоверение каждые пять лет. Ты социально не адоптирована.

– Да, я рада, – убежденно кивнула Жаклин. – По крайне мере, это многое объясняет. Я предпочитаю вникать в суть проблемы.

– А я нет, – поставил точку Уве. – Можешь заниматься этим делом на своей основе.

– Как обычно, – кивнула Жаклин.

– И я, как обычно, ничего об этом сообщать не буду, – поднялся Уве.

– Последний вопрос, – выставила указательный палец она. – Труп уже осмотрели. Я уже ничего не успею, поэтому…

– Верно, – спохватился мужчина, вынимая бумагу из внутреннего кармана куртки. – Это вместо снимка.

Она поднесла бумагу к носу и принюхалась к буквам выскобленными красными чернилами.

«Это сделал я»

– Кровь? – поморщилась она. – Следует отдать на экспертизу.

– Уже отдали. Ничего особенного. Вторая, резус-фактор положительный. О чем это может сказать?

– О том, что у него не в порядке с головой.

– А у кого из нас не в порядке? – усмехнулся мужчина. – Это круг подозреваемых не сужает ни на дюйм.

– Разве у нас имеются подозреваемые?

– Твоя машина в участке, но я могу сам тебя подбросить, – пропустил ее комментарий Уве.

– Хорошо, – кивнула она, стягивая больничную сорочку и полностью оголяясь.

– Кажется, тебя совершенно не смущает то, что я по-прежнему здесь.