Пусто : пусто - Анна Бабяшкина Страница 37

— А яд, сам яд, что — обнаружили? — осторожно поинтересовалась Люся.

— Нет, тоже не обнаружили, — вздохнул Волков. — Но врачи говорят, что симптомы похожие. К тому же этот яд вообще практически нельзя обнаружить. Его слишком мало надо, понимаете? Странная история, да?

Митя почему-то вскочил и побежал к окну.

Максим Геннадьевич всей ладонью потер лицо. Только сейчас Люся обратила внимание, что рядом с ним стоит бутылка коньяка.

— А можно на картину посмотреть? — тихонько спросила Люся.

— Ах да. Вот она! — и он указал на закрытый материей мольберт.

Люся откинула покров и ахнула: девушка на картине была как живая. Казалось даже, что она дышит. И при этом выглядела она абсолютно неестественно. Странно вывернутая рука рисует на стекле подобие не то церковнославянских, не то греческих символов. Лицо как будто обращено к загадочным вензелям на окне, а глаза смотрят прямо на зрителя. И какие глаза! Зачарованная увиденным, г-жа Можаева не могла отвести взгляд.

— А что она пишет? — спросила Люся.

— Как вы думаете?

— Я думаю, что-то из священного писания, — предположила г-жа Можаева.

— Именно, — удивленно и одновременно довольно ответил Максим Геннадьевич. — Попробуйте угадать дальше.

— Я думаю, это одна из заповедей, — пошла по наиболее простому пути Люся.

— Верно мыслите. Осталось самое простое.

— Заповедь новую даю вам: да любите друг друга, — догадалась г-жа Можаева.

— Примерно так, — кивнул Волков и даже, кажется, немножко улыбнулся.

— Почему вдруг вы решили использовать такие малопонятные символы? Может, лучше было по-простому, по-русски написать? Сейчас ведь даже церковные книги понятными буквами пишут.

— Была у меня причина. Знаете как — раньше все хотели просто рассказать о сложном и малопонятном. А теперь обратная мода — все хотят видеть сложное и непонятное, за которым стоит простое. Только в таком виде простое и может сегодня достучаться до нас. Можете считать это модой, а меня— модным художником…

Люся совсем потерялась — уж от кого она не ожидала разговоров о моде, так от этого человека, рисующего людей с такими лицами. Одно слово — странная семейка.

— Вы извините, Максим Геннадьевич, нам с Людой, наверное, уже пора. Правда, Люся? — ожил Митя.

— Угу, — кивнула г-жа Можаева, направляясь к двери. — До свидания, — попрощалась она с Волковым.

— Приходите еще, молодые люди. И вы, Людочка, приходите. Может быть, я с вас балерину рисовать буду.

Спускаясь по лестнице, г-жа Можаева, заподозрившая, что над ней издевались, негодовала:

— О господи! Он точно сумасшедший — с меня рисовать балерину! Или это местный юмор такой?

— Да забудь, он с большими странностями, я уже понял, — успокаивал Люсю Безбородов. — Он в кактусе видит Храм Христа Спасителя, в тебе, видишь, балерину разглядел.

— А ты вообще зачем сюда опять притащился? — поменяла объект агрессии г-жа Можаева. — Зачем ты человека мучаешь?

— Да вот, спросить у него хотел, почему он свою почку дочери не отдал.

— Спросил?

— Спросил. У него у самого диабет.

— А мать у Катьки есть? — заинтересовалась безбородовским ходом мысли Люся.

— Мачеха.

— Ну тогда понятно. У них просто не было другого выхода, как ждать донора. Но, по-моему, это все-таки глупо — подозревать Волкова в убийстве.

— Да, пожалуй, он здесь ни при чем. Он, конечно, достаточно ненормальный чувак, чтобы захотеть замочить кого-нибудь. Но слишком ненормальный, для того чтобы его спланировать и осуществить реальное убийство. Так что это не он.

— Да-а! — протянула в ответ Люся. — Логика твоя мне кажется странной, но с выводами согласна. Лучше расскажи, какого хрена ты влез без меня в Ленкин почтовый ящик?

Вяло переругиваясь, г-жа Можаева и г-н Безбородов дошли до Люсиной «девятки».

— Ну незачем тебе ее письма читать! — в который раз повторял Митя. — Это нехорошо — читать чужие письма. Тем более что человека уже нет. Мало ли какие у нее могли быть тайны? Вот ты бы хотела, чтобы кто-то твои дневники хоть когда-нибудь прочитал?

— Хотела! — рявкнула Люся. — Мне, значит, незачем ее тайны знать, а тебе есть зачем, да? Тебе — есть? То есть для тебя ее тайны вроде как и не тайны?

— Я только изучил их на предмет медицинской информации. Остальное тут же забыл. К тому же я с Ленкой был все-таки ближе, чем ты! — уже выходил из себя Безбородов.

— Да? А хочешь, я скажу, почему ты не дал мне прочитать письма? — шипела Люся. — Да потому что ты боялся, что я там что-то обнаружу! Что-то, кидающее тень на тебя! Потому что это ты убил Ленку! Увидел, что ваши знаки не совпадают, и прикокошил ее со словами «так не доставайся же ты никому»! Думаешь, я не слышала, как Ленка тебя отшила в понедельник? Думаешь, я ничего не знаю об аборте? И где вообще ты был в вечер убийства? Какое странное совпадение: и ты в понедельник вечером перебрал вискаря, и рядом с Ленкой бутылку из-под виски нашли. Ничего себе совпаденьица, да? И нечего теперь симулировать независимое расследование. Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся!

Люся уже в душе ужасалась тому, что она несет. Конечно, она ни минуты не сомневалась в Митиной невиновности: мало того, что она его знает уже больше года, так она и «гриндерсы» на нем ни разу не видела. Более того, г-жа Можаева была твердо уверена: матушка никогда не позволила бы ему купить такие ботинки. Так что Люся просто вымещала на Безбородове злость. Но на Митю ее слова произвели эффект холодного душа. Он тут же перестал махать руками и брызгать слюной. Весь сжался и роботоподобной походкой подошел к пассажирской двери.

— Открывай! — скомандовал он.

— И не подумаю! Еще чего не хватало — со всякими маньяками в одной машине ездить. На метро чудесно доедешь.

— Хорошо, тогда пошли пешком, если ты со мной ехать боишься. Если и идти боишься — иди на пять шагов сзади меня.

И Безбородов пошел в сторону метро «Менделеевская».

— И никуда я с тобой не пойду!

Люся быстренько нажала на кнопку отключения сигнализации на брелке и попыталась запрыгнуть в машину. Но Безбородов, услышав характерный писк, резко развернулся и метнулся к машине. Он грубо отпихнул г-жу Можаеву от «девятки» и выхватил у нее ключи.

— Нет, ты пойдешь со мной! — с этими словами он захлопнул дверь автомобиля, снова поставил его на сигнализацию, а брелок положил в карман. — Ну же! Это будет совсем не страшно.

— Отдай сейчас же ключи! — запаниковала Люся.

— Кончай истерить! — по-настоящему начал выходить из себя Безбородов. — Я же не делаю тебе больно? Не делаю вот так, например, — с этими словами он схватил г-жу Можаеву за кисть правой руки и как-то очень ловко вывернул ее.