Красная сирена - Морис Дантек Страница 37

Четверть часа спустя они поднялись и вышли из ресторанчика, негромко попрощавшись с остальными и почтительно, но с достоинством, поклонившись Аните.

Она подозвала хозяина, чтобы заказать кофе, а когда тот подошел, достала из сумки фотографию Стивена Тревиса:

— Я ищу этого человека, он мой друг. Англичанин, бывший моряк. Мне сказали, что он жил в окрестностях Фару.

Хозяин внимательно и вежливо изучил снимок, потом, отрицательно покачав головой, вернул Аните:

— Нет, я его не знаю… Эй, Жоакин, посмотри, знаешь этого типа? — Он обращался к картежнику в красной рубашке. Тот поднял на него взгляд:

— Что там, Антонио? Что за тип?

— Вот, гляди… — Хозяин помахал снимком. — Иди сюда, посмотри, он друг нашей маленькой иностранной гостьи.

Мужчина положил карты, встал, подошел к хозяину.

Внимательно изучив фотографию, он тоже отрицательно покачал головой.

— Эй, ребята, а вы его знаете?

Жоакин отнес карточку своим приятелям, они смотрели, передавая из рук в руки, вежливо отвечали:

— Нет, нет…

Жоакин вернул фотографию хозяину, тот протянул ее Аните:

— Мне жаль, мадемуазель, мы не знаем, кто это. Вряд ли он здесь живет… А вы-то сами откуда?

— Из Голландии… Из Нидерландов, — почему-то растерявшись, уточнила она, пряча снимок.

— Вы знать эти места? — Хозяин перешел на ломаный «туристский» — голландский.

— Нет, я здесь впервые. — Анита ответила ему по-португальски. — У вас есть свободная комната. На эту ночь?

— Ну конечно! — Хозяина восхитило то обстоятельство, что молодая иностранка с севера решила остановиться в его гостинице. — У меня есть очень красивая комната с окнами на море, на втором этаже.

Он поднял глаза к потолку, затянутому сетью цвета сушеной морской травы.

— Отлично… А можно мне коньяку к кофе?

— Коньяку? — переспросил хозяин. Анита молча кивнула.

Он вернулся через три минуты с кофе и бокалом, в котором плескалась янтарная жидкость, поставил посуду на стол так торжественно, как если бы угощал Аниту амброзией или частицей крови из чаши Святого Грааля.

Анита благодарно улыбнулась и поблагодарила по-португальски, потом сделала глоток обжигающего напитка с французским коньяком.

Хозяин вернулся к столу и спокойно продолжил игру.

Луна над океаном заигрывала с волнами и пеной.

Анита залюбовалась видом сливающихся с морем небес. Она не смогла бы вспомнить, когда поднялась с места, взяла ключи от комнаты и поднялась наверх в сопровождении хозяина (он счел своим долгом донести ее маленький чемоданчик до дверей).

Анита вошла, бросилась на кровать, зашвырнув одежду на кресло у окна, и нырнула под свежие простыни с забытым ощущением счастья и легкости. Она проспала десять часов, ни разу не проснувшись.

Оранжевое круглое слепящее солнце опускалось за горизонт прямо перед ними. На небе волшебного густо-синего цвета не было ни облачка, и только огненный шар освещал вселенную теплым светом.

Стрелка показателя уровня бензина собиралась вот-вот поцеловаться с нулем.

— Так, — объявил Хьюго, — на следующей остановке писаем и заправляемся!

Десятью километрами дальше под фонарем они заметили рекламный щит «Тексако». Хьюго остановился, залил полный бак высшего сорта и снова прыгнул за руль.

Оказавшись на дороге, ведущей к Памплоне, достал упаковку дезоксина и, не запивая, проглотил сразу две таблетки. Не прошло и двух минут, а нога по собственной воле решила вдавить в пол педаль газа, но он совладал с собой, включив на всякий случай противорадарную «квакушку».

Хьюго вел машину, как загипнотизированный: нервы на пределе из-за скорости, во рту — горький вкус, губы потрескались и высохли.

Он больше не включал ни радио, ни магнитофон, ему хватало мерного гудения мотора в ночи.

Немного недоезжая до Торрес-дель-Рио Хуго заметил боковым зрением какое-то движение. Невероятным — почти гимнастическим — движением Алиса перекатилась через сиденье и очутилась рядом с ним. Хьюго повернулся к ней, удивленно подняв бровь.

Девочка слабо улыбнулась в ответ.

Она будто хотела сказать: «Мы ведь в одной лодке, правда?» Ему нечего было возразить.

Несколько часов спустя Алиса сделала шаг к примирению. Сразу после Бургоса, недоезжая до Квинтана-дель-Пуэнте, девочка внезапно напряглась, съежилась. Он не понимал, в чем дело: только что она казалась ему невероятно сосредоточенной, погруженной в глубокие размышления. Наступила ночь. Чтобы разрядить атмосферу, он включил радио, покрутил ручку, ища что-нибудь приличное на средних волнах. Диско, кантри, диско, диско, местное варьете, диско, ага, вот классика, ну уж нет, только не Оффенбах, снова диско, фольклор, какой-то нудный спор, диско и… Одна фигня!

Напев блюзовой гитары плыл в пространстве, как жар недуга. Он не узнал отрывка, но решил, что это Элберт Кинг.

— Хьюго… Я ужасно хочу поспать в настоящей кровати…

Он не отрываясь смотрел на дорогу. Брошенное в ответ «что?» прозвучало рассеянно, почти бессвязно — спасибо амфетаминам!

— Давайте остановимся, мне надоело ехать в этой машине.

Она снова играет в «капризную малышку».

Хьюго с трудом подавил вздох. Да что ей нужно, черт побери, пульмановский спальный вагон?

И все-таки он расслышал в ее голосе, бесцветном от усталости и сумятицы чувств, невероятное напряжение.

«Будь подобрее, хрен моржовый! — ругнул себя Хьюго. — Она — ребенок, которого взрослые сволочи ткнули лицом в кошмар…»

Он повернул голову, улыбнулся ей самой теплой улыбкой, на какую был способен в сложившихся обстоятельствах.

— Ладно, ладно, — произнес он, опьяненный скоростью, — мы остановимся…

Как по волшебству, фары выхватили из темноты металлический щит — рекламу гостиницы.

Хьюго въехал на большую стоянку — площадка была посыпана гравием, — примыкавшую к дому с башенками, освещенному красивыми фонарями. Розовый камень оживал в электрическом свете, стиралась вековая патина.

Хьюго выключил радио, вынул ключи из зажигания.

Сидевшая рядом Алиса блуждала в лабиринте своих мрачных мыслей. Ситуация оставалась сложной, и Хьюго боялся, как бы у девочки не случился нервный срыв. Он знал — даже если это произойдет, он ее поймет.

Тяжело вздохнув, он взялся за ручку дверцы.

— Знаете что, Хьюго… Я правда вам очень благодарна за все, что вы для меня делаете…

Он открыл дверь.

Поставил ногу на землю.

— Хьюго, вы должны меня выслушать, пожалуйста.