Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова Страница 37

Загадка…

Утро следующего дня началось для меня как обычно.

Проснулась я поздно, и еще некоторое время валялась в кровати, наслаждаясь бездельем.

Не подумайте, что я лентяйка. Скорее, наоборот. Безделье для меня такая редкость, что можно им немного понаслаждаться.

Ровно в девять в мою дверь тихо постучали.

Я приподнялась на постели и сунула под спину вторую подушку.

– Войдите!

Дверь открылась, и в комнату боком протиснулась очаровательная Женя с большим подносом в руках.

Только сегодня ее очарование приобрело для меня совершенно иной, трагический оттенок.

– Добрый день, – сказала Женя со своей обычной приветливой улыбкой.

– Здравствуй, Женя, – ответила я.

– Завтрак.

И Женя опустила поднос на журнальный столик рядом с кроватью.

– Спасибо.

Я посмотрела в лицо девушки чуть пристальней. Интересно, замечу ли я в ней какую-нибудь странность? Теперь, когда я все знаю?

Кажется, ничего особенного. Ребенок. Прелестный ребенок. Хотя нет, есть в ней кое-что… пугающее.

Глаза.

У Жени были абсолютно пустые непроницаемые глаза. При взгляде в них возникало чувство, что девочка пребывает за толстым пуленепробиваемым стеклом, отгородившем ее от этого жестокого и несправедливого мира.

Женя выпрямилась и застыла возле кровати, ожидая распоряжений.

Мне стало неловко. Тоже мне, барыня…

– Спасибо, Женечка, – повторила я. – Элла Сергеевна уже уехала?

– Все уехали, – безмятежно ответила девочка.

Оно и понятно. У всех есть свои дела. Одна я валяюсь на кровати так, словно кто-то решит мои проблемы за меня.

– Больше ничего не нужно, – неловко произнесла я. Женя не уходила, и я не знала, как правильно ее отослать.

– Хорошо, – все так же безмятежно ответила девушка. Немного поколебалась, бросая на меня короткие смущенные взгляды, и спросила:

– А это правда, что вы ничего не помните?

Я подавила вздох.

Если меня еще раз об этом спросят, я просто взвою!

– Правда. А почему тебя это интересует?

Женя пожала плечами.

– Просто так. Мама говорит, это ненормально, но вы на них не похожи…

– На кого не похожа? – не поняла я.

– На ненормальных, – объяснила Женя с улыбкой. – Мне вы кажетесь нормальным человеком.

Я была тронута. Девочка явно хотела меня поддержать.

– Спасибо, детка, – сказала я мягко.

– Не за что.

Женя повернулась ко мне спиной и вышла из комнаты.

Я осмотрела яства, разложенные на подносе. И ни одно из них не вызвало у меня аппетита.

Почему жизнь такая жестокая? Впрочем, вопрос из серии риторических.

Я выпила чашку несладкого чая, торопливо прожевала один бутерброд с сыром и вылезла из кровати.

Подошла к окну, отодвинула штору. Осмотрела блеклый размытый пейзаж, безжалостно выставленный на посмешище ярким солнцем, и широко потянулась от полноты чувств.

Вид за окном напоминал акварельную картину, на которую выплеснули щедрую порцию воды. Грязно-бурый снег растекался по земле, как плохо разведенная краска. Такими же разводами были покрыты стволы деревьев, забор, скамейка, стоявшая во дворе, крыши соседних домов, подоконники…

Зимний мир плавился и исчезал под радостным взглядом ясноглазой девочки-весны, которой никогда не суждено повзрослеть.

Я открыла створку окна и с упоением вздохнула воздух.

Он пах ожиданием будущего. В нем было обещание тепла, аромат набухающих молодых весенних почек, сладкое воспоминание об ушедшем лете и предчувствие счастья.

Было все, за что я люблю весну.

Зазвонил телефон. Я вздрогнула и оглянулась.

Маленький мобильный аппарат фирмы «Сименс» мы купили вчера по дороге домой. Как сказала Элла, «по крайней мере, будет возможность тебя контролировать».

Я закрыла окно, подошла к телефону. Включила его и поднесла к уху:

– Да…

– Аня, привет…

Голос у Ирки был довольно хмурый. Не удивительно, учитывая, какая она зануда.

– Что тебе еще не слава богу? – спросила я насмешливо.

Ирка тяжело вздохнула.

– Каникулы кончаются, – напомнила она.

– И что с того?

– На работу пора возвращаться…

– Это тебе пора, – возразила я. – А я женщина богатая, работать не обязана.

– Вот и я говорю: мне пора домой возвращаться.

– В добрый путь, – ответила я легко.

Ирка немного посопела в трубку.

– Ты довольна? – спросила она наконец.

Я удивилась.

– В смысле, жизнью? Конечно! Покажи мне дуру, которая на моем месте была бы недовольна!

– Мне не хочется оставлять тебя здесь одну…

– Хватит! – оборвала я. – Я здесь не одна. Есть, кому присмотреть и отшлепать в случае чего.

– Эля – женщина надежная, – неохотно признала Ирка. – Но все равно на душе кошки скребут.

– Поскребут и перестанут, – успокоила я. – Привет Саратову.

– Передам.

Мы помолчали еще немного.

– Я буду звонить, – сказала Ирка. Мне в ухо понеслись короткие гудки.

Я отключила телефон и положила его на место. Хорошо, что Ирка не стала рассусоливать прощание. Честно говоря, я изрядно волновалась и не смогла бы этого скрыть.

А если бы Ирка почувствовала, что я волнуюсь, она никуда бы не вернулась. Так и сидела бы возле меня, как мать Тереза возле тяжелобольного…

Ни к чему все это.

Тем не менее, мне стало немного грустно. Странно, но я вдруг почувствовала себя одинокой.

Глупости!

Я встряхнулась и отправилась в ванную, смывать с души и тела неприятные раздумья.

Через полчаса, одевшись в джинсы, теплый свитер и походную куртку для прогулок, я вышла из железной калитки и направилась в сторону леса.

По дороге задумчиво оглядела крыши симпатичных домов, торчавшие по обе стороны заборов.

Интересно, почему темной личностью в поселке считаюсь только я?

По-моему, здесь их полно! Пример?

Пожалуйста!

На какие деньги, к примеру, отставной афганец построил себе теремок в два этажа? Внутри не была, но, думаю, что отделочные работы там тоже сделаны на достойном уровне.