Ночной патруль - Евгений Сартинов Страница 37

— Зачем, зачем, тебе это надо было делать? — отчаянно вскрикнул он.

— Это она во всем виновата, понимаешь? — голос Володьки как-то переместился, Юрий опустился на колени, и понял, что тот сидит с другой стороны двери. — У меня вся жизнь из-за нее пошла не так. Я ее так любил… Ты это видел, ты это знаешь. Хорошо, что ты сейчас тут…

И, неожиданно, из-за двери раздался болезненный женский крик.

— Юра, Юра, он стрелял в меня! Юра, он убил мать…

— Заткнись! — закричал Бегма.

— Юра, он держит нас под прицелом, меня и Валю!

— Ленка, ты ранена? — закричал Юрий.

— Да, но, Юра, он хочет нас убить! Он хочет убить нас с дочкой!

— Володя, перестань, не делай этого, она же твоя дочь! — убеждал Астафьев.

Сзади, на лестнице, раздался топот, оглянувшись, Юрий увидел милицейские фуражки, и, среди них, курчавую голову Сергея Денисова.

— Что? — громким шепотом спросил тот, кивая на дверь.

— Одну убил, двоих держит под прицелом. Ленка ранена, — тихим голосом пояснил Юрий. — Посмотри, нельзя ли проникнуть в квартиру через балкон, я пока тут буду с ним говорить, — и снова обратился к Бегме. — Володя, отпусти их, прошу тебя. Не надо, не делай этого!

— У меня осталось два патрона. Я еще подумаю, кого из них убить. Она меня предала, понимаешь, Юрка. Сашка сказал тогда, той ночью, что Валя его дочь. Они ее сделали в то время, пока я лежал в больнице с аппендицитом.

— Нет! Нет! Нет! Ты что! — голос Ленки был полон отчаянья. — Ты вспомни, ты же лежал в больнице в апреле, и Валя родилась в апреле, ты посчитай! Это ни как не получается!

— Но он так сказал! — закричал Бегма. — Он так сказал, там, перед тем, как я его убил, ты понимаешь!? Если бы он этого не сказал, ничего бы не было! И он был жив, и Глебов, и я, и ты!

— Володя, Володя, вспомни Сашку! — Юрий снова стукнул кулаками в дверь. — Он не любил проигрывать, он всегда хотел выиграть любой ценой. Он соврал тебе, чтобы снова остаться победителем!

Юрий неожиданно услышал звук, который меньше всего ожидал услышать. Бегма смеялся.

— Юрка, ты, кажется, прав. Но это уже не имеет значения. Я устал быть вечно вторым. Понимаешь? Ты же хорошо знаешь меня. Я же — вечный неудачник. Да ты все это видел, ты же все знаешь. Это даже хорошо, что ты сейчас рядом, ничего тебе объяснять не надо. Мне ведь никогда не везло, ни в жизни, ни в любви. Вечно на вторых ролях, вечно где-то сзади, так, довесок для компании. Единственное, что я мог бы что-то сделать, это был спорт. Но надо было уезжать из Кривова, мне предлагали, хороший тренер предлагал. Но я не мог жить без Ленкиных глаз. Это был мой единственный шанс выбиться в люди, мне говорили, что я мог сделать на этом карьеру, войти в сборную страны. Но я все бросил ради нее. А потом Чечня, эта рана, и все. А тут, значит, меня еще и обманули. Как все глупо.

К Юрию подошел один из милиционеров, шепнул на ухо: — Он проник в квартиру через балкон. «Скорая» приехала.

Астафьев кивнул головой.

— Пусть поднимаются, — так же шепотом ответил он, а потом снова обратился к Бегме. — Володя, не все еще потеряно. У тебя есть жена, есть дочь, ты же их любишь, обоих любишь. Открой дверь, впусти неотложку.

— Поздно, Юрка, она уже умерла. Осталась только дочь. Да и ей зачем теперь жить, если у ней нет никого из родных. Она осталась одна в этом мире. Пусть будет с нами, там…

Он поднял пистолет. Валя, аккуратная, в розовом воздушном платье в оборочках, сидела на полу между ним и Еленой, держа в руках большую куклу. Она и сама сейчас походила на большую куклу. Владимир направил на ее ствол пистолета, она подняла лицо, и большие, серьезные глаза девчонки сразу напомнили ему глаза матери.

Юрий снова стукнул в дверь кулаком.

— Володя, не глупи! Пожалей ее! Слышишь!

В ответ раздался выстрел, Юрка, уже в отчаянье, заколотил в дверь руками. Неожиданно щелкнул дверной замок, послышался голос Денисова.

— Эй! Не стреляйте там, это я, свой!

Дверь распахнулась, к ногам Астафьева вывалилось тело Бегмы. Похоже, перед смертью он действительно сидел на полу, привалившись к двери. В его виске зияло пулевое отверстие.

— Это он сам, — пояснил, разводя руками, Сергей, — я ничего и сделать то не успел.

После этого он отступил назад, и Юрий увидел лежащую на полу Ленку. Странно, но его поразило, что на ней снова было то самое синее платье. Длинные, белые волосы разметались по полу, и на левой стороне груди расплывалось темное пятно. Рядом с ней стояла Валя, в розовом платьице, с куклой в руках. Она подняла на него свои огромные глаза, и только теперь Астафьев понял, что она действительно очень похожа на мать. Он бросился к Елене, приподнял голову. Она застонала, и Юрий с облегчением закричал: — Она жива! В «скорую» ее, быстро!

Врачи были где-то близко, так что буквально, через несколько секунд, появились носилки, тело Ленки переложили на них, при этом она снова застонала. Когда ее вынесли, Астафьев посмотрел на ребенка, потом оглянулся назад, и увидел в зале, на полу, громоздкое тело Полины Андреевны. Тело ее было настолько безжизненно, что Юрий даже не стал подходить ближе, тем более что в зал тут же прошел кто-то в белом халате, наклонился над ним. Он вернулся в прихожую, поднял на руки девчонку, и вышел из квартиры, перешагнув через тело ее отца.

Дальше нахлынуло такое опустошение, что Юрий не мог говорить, да и не понимал почти ничего, что ему говорили другие. Кто-то хлопал по плечу, кажется Попов, какая-то пожилая женщина забрала из его рук девчонку. Мелькнуло заплаканное, с потекшей косметикой лицо Ольги Василевской, но он даже не удивился этому. Затем Юрий долго сидел на краю песочницы, рядом с Сергеем Денисовым, и сбился со счету выкуренных сигарет.