Бег по вертикали - Джозеф Гарбер Страница 37

Зачастую отделка кабинета старшего руководителя говорит о компании больше, чем ее годовой отчет. Например, как это известно всякому аналитику фондового рынка, следует с осторожностью отнестись к любой фирме, чей президент украшает свою святая святых моделями реактивных самолетов, в особенности если там можно увидеть «Гольфстрим», «Лирджет» и прочие дорогие частные самолеты. Присутствие этих малышей с неизбежностью означает, что корпорация владеет чудовищно дорогим парком реактивных самолетов, роскошью, приобретенной за счет акционеров, поскольку его императорское высочество считает, что летать самолетами авиакомпаний, как обычный смертный, ниже его достоинства.

По той же примете опытные инвесторы вполне обоснованно относятся с подозрением к главе корпорации, препоручающему отделку кабинета «дизайнеру по интерьерам» — подчиненному либо начальнику своей второй жены (молодой блондинки). Обычно результат включает в себя чертовски неуклюжую мебель с роскошной обивкой, керамические безделушки «в народном стиле», изготовленные народными художниками, разъезжающими на «мерседесах», и литографии в стиле Джима Дайна, Фрэнка Стеллы, Шона Скалли или Брюса Номана, обошедшиеся куда дороже, чем стоят подлинники этих современных мастеров.

А другой конец диапазона — его куда чаще можно встретить в хай-тековских окрестностях калифорнийской Силиконовой долины, — это руководители, чьи кабинеты нарочито эгалитарны: металлические столы, кресла с виниловой обивкой, на стенах ничего, кроме доски для записей и, возможно, нескольких графиков. Люди понимающие знают, что к таким руководителям тоже следует присматриваться повнимательнее. Президент корпорации — это по определению тот, кто принимает окончательные решения в своей организации. Однако некоторых начальников подобная ответственность пугает. Чтобы избежать ее, они окружают себя атрибутами плебейства, прячась за маской демократического правителя корпорации. Скудная обстановка — это первый и самый наглядный признак руководителя, который недостаточно смел, чтобы принимать решения.

Кабинет Берни Леви не говорил ни о той, ни о другой крайности. Подобно человеку, который занимал его, он являл собою образец умеренности и средоточие традиционных ценностей. Кабинет Берни — лишь немногим больше кабинетов других руководящих работников «Сентерекса» — занимал северо-восточный угол сорок пятого этажа. Из его окон открывался прекрасный вид: на севере Центральный парк (в редкие погожие дни отсюда вообще было видно далеко за Гудзон, до Уэстчестерского округа или даже дальше), а на востоке — здание ООН, Ист-Ривер, Квинс, Лонг-Айленд и, вдалеке, явственный серо-синий блеск Атлантики. Стол Берни был любовно выполнен из красного дерева в классическом стиле. Кожаное кресло с высокой спинкой было куплено у тех же мастеров, которые снабжали Верховный суд Соединенных Штатов. Диваны происходили из того же источника и были мягкими и удобными. Безделушек, украшений и сувениров было не много: набор ручек «Монблан» в обсидиановой подставке; древние счеты — подарок китайского партнера по совместному предприятию; единственная фотография жены и сына в серебряной рамочке; пресс-папье в виде кристалла-гексаэдра с гравировкой — память об одной из его многочисленных благотворительных акций и огромный уродливый патрон 14,5 миллиметра, от советского противотанкового ружья. На пуле, семи дюймов в длину и дюйм в диаметре, было выгравировано имя Берни и надпись: «Вторая рота третьего батальона. От Инчона до водохранилища в Чанджине и обратно. 1950–1952. Semper fidelis».

Из произведений искусства Берни выбрал несколько картин, созданных семейством Уайет — от папы Н. К. до прославленного Эндрю, — и все они были оплачены скорее из кармана самого Берни, чем за счет фондов «Сентерекса». Дейв подозревал, что появление этих произведений было продиктовано не только эклектическими вкусами Берни, но и тем фактом, что один из членов правления «Сентерекса», Скотт Тэтчер, был известным коллекционером и питал особую слабость к Брэндиуайнской школе.

В оформлении кабинета Берни наличествовали лишь две эксцентричные черты: его книги и его кофеварка. Книги представляли собою коллекцию того, что за полтора десятилетия было написано в жанре, который Дейв именовал «религия руководителя» — все от «В поисках совершенства» до «Переустройства корпорации». Глава «Сентерекса» не мог устоять при виде тома, обещающего раскрыть прежде неведомые секреты повышения эффективности управления. Он скупал их все, все читал и всем им верил — во всяком случае, до тех пор, пока не появлялся новый том.

Дейв провел пальцем по корешкам книг и улыбнулся связанным с ними воспоминаниям.

Второй особой деталью была кофеварка Берни. Она тоже заставила Дейва улыбнуться. Как-то по ходу дела — возможно, под влиянием одного из его калифорнийских мотивационных гуру — Берни решил, что руководящим работникам «Сентерекса» не следует поручать своим секретарям приготовление кофе. Отныне посетителей не должна была вежливо встречать любезная секретарша и предлагать им на выбор кофе, чай или горячий шоколад. Теперь это становилось обязанностью каждого руководящего работника: держать у себя кофеварку, чай в пакетиках и запас какао.

Никто не мог постичь, отчего Берни счел важным, чтобы административные работники, чье жалованье исчислялось шестизначными числами, тратили свое время на возню с чайниками, фильтрами и кофемолками, но Берни был тверд, словно алмаз. Кухонька на сорок пятом этаже была преобразована в комнату для ксероксов, а кабинет каждого руководителя снабдили кофеваркой «Тошиба».

Результат был катастрофичен: пятна на коврах, кофейная гуща, выплеснутая на важные документы, дорогие шкафы, утратившие сияние своих полированных поверхностей, — не говоря уже об озадаченных посетителях, которые, поперхнувшись предложенной им бурдой, тайком выливали содержимое своих чашек в горшки с цветами.