Пепел и кокаиновый король - Александр Логачев Страница 37

Владелец же дома утверждал, что все в руках божьих, а господь благоволит семье Капольяни с тех самых средневековых пор, как дож Меркуцио подарил Антонио Капольяни за личную преданность первый на белом свете кубок из венецианского стекла. Конечно, в их фамилии, как и в каждой аристократической семье, случались свои уроды, извращенцы и предатели нации, но они отсыхали и отваливались от генеалогического древа Капольяни, не нанося ему вреда. Семидесятилетний сеньор Фабрицио Капольяни, занимал весь последний, он же четвертый, этаж и проживал в одиночестве, если не считать приходящую пожилую служанку и домашнюю живность: долматина Чико, кота Филидора, трех попугаев и несколько десятков ящериц разных видов и подвидов. Нижние этажи были отведены под отель, когда-то приносивший семье Капольяни недурной доход.

Теперь в припахивающих гнилью и плесенью номерах, как с видом на внутренний дворик, так и на канал с зеленой водой, изредка останавливались лишь престарелые чудаки, представители богемы и богатые мизантропы. В числе пригодных к проживанию числились номера третьего этажа «43» и «44», расположенные напротив друг друга. Именно их сейчас занимали единственные на всем этаже двое постояльцев, мало напоминающие обычных клиентов «Аль-Капочинно». Пепел, свистом импровизируя на тему похоронного марша, чистил в сорок третьем номере пистолет. Витась расхаживал по комнате.

— Это картина, — произнес Витась, остановившись перед портретом, с которого людей буравил суровым взглядом из серии «что ж вы, гады, делаете» седовласый муж в пижонском воротнике и с золотой цепью, похожей на велосипедную, на бархатной груди. — Она красивая и большая. Ей много лет.

— Сколько лет этой картине? — спросил Пепел. — И как тебя зовут?

— Меня зовут Витась, я родился в Витебске. Картине две тысячи двести сорок восемь лет. Картине очень много лет.

Если бы их подслушивали, то немало подивились бы идиотизму постояльцев. Так общаются между собой разве обитатели специфических заведений, крашенных в желтую краску, да чукчи в анекдотах.

— Окно, — Витась потрогал могучую раму из темного дерева и пощупал, словно задумал покупать, ткань складчатых бардовых гардин, которые могли бы при ином развороте судьбы стать театральным занавесом. — Окно.

Окна номера «сорок три» выглядывали во внутренний дворик: на поросшие плющом стены, неработающий фонтан с тремя мраморными грациями, деревья, которые давно забыли, что где-то по белу свету бродят садовники с секаторами, и скамьи, чьи тонкие металлические трубки, как проказа, покрывали пятна ржавчины.

— И что?

— Оно широкое, высокое, э-э… Не знаю.

— Плохо, — покачал головой Пепел, собирая вычищенное оружие. — Ты есть не Джек Лондон, ты есть не Индиана Джонс.

И Пепел, загнав обойму на место, перешел на русский:

— Залезай в талмуд, смотри, как по-ихнему будет «прозрачное», «старинное», «немытое».

Все дело в том, что эти двое прежде говорили по-английски. Как известно, лучший метод ускоренного изучения — погружение в языковую среду.

Пока Витась листал потрепанный, без обложки, самоучитель английского на белорусском языке, Сергей подошел к двери. Прислушался. Из-за богатырской дубовой двери с фигурными накладками из деревьев других пород, которая могла при случае пригодиться для съемок фильма про аристократическую повседневку, пробивалась одна лишь затхлая тишина загибающегося от старости отеля. Вот чем хорош нынешний отель — этой тишиной. Любой шухер прокатится по гостинице, как грохот камней по трубе, заставит весь дом затрещать старыми деревянными костями, покрытыми вяленым каменным мясом.

Однако ныло. Звериное чутье на опасность, не раз вытаскивавшее Пепла из жестоких передряг, скребло по нервам когтями. Пепел не вычислял по бумажке, сколько времени потребуется лопесовцам, чтобы встать на след и подобраться вплотную, но, очень может быть, чутье выполнило эту работу одному ему ведомыми путями. И теперь вот сигнализирует о наступлении критического срока.

В предыдущем отеле Витась попытался расплатиться наукой о двойной бухгалтерии. Портье трижды переспросил, что такое «черный нал», а, наконец, врубившись стал набирать телефонный номер полиции. А еще говорят, что в Италии мафия бесчинствует. Пришлось спешно искать другой отель.

До полдня они отсыпались после нелегального переезда, где путевого сна так и не получилось. Отоспавшись, сошлись в номере «сорок четыре», куда и заказали завтрак. Завтрак в итальянском духе: пицца с сыром, ветчиной и газоном из зелени, ломти какой-то рыбы, которые требовалось макать в прилагающийся соус, булочки и кофе. И ни капли спиртного. Заказывать водку или слабоградусные напитки в большом количестве (а на фига они нужны в малом количестве?) не стали. Как не стали заказывать или зазывать в номера итальяночек. Короче, полное облико морале. К вечеру следовало сохраниться собранными и отдохнувшими.

Позвонив по аппарату в стиле «ретро», заставившего Пепла вспомнить фильмы далекого детства про Ильича и Крупскую, они поставили портье в известность, что будут торчать в сорок четвертом и если, скажем, на их имя поступит корреспонденция, то знайте, синьоры, где нас искать. После чего руссишо туристо передислоцировались в номер «сорок три».

До кораблика, который доставит их с Витасем в городок Бриндиси, оставалось пять часов. В Бриндиси предстояло найти рыболовное судно, капитан которого согласился бы заплыть в территориальные воды Туниса или Ливии, и высадить на африканский берег двух замечательных парней. Еще, кстати, предстояло раздобыть денег на оплату транспортных услуг, но эта задача сейчас представала последней по степени важности.

— Нашел, — сказал Витась. — Запоминай, «старинное» по-английски «Ancient».

— Я почему-то так и думал, — отозвался Пепел, отходя от двери…

…Звякнул дверной колокольчик. Портье привычно накрыл крышкой от термоса крохотный двухглотковый стаканчик с кьянти, как цыгане на площади перед дворцом Святой Марии делла Салюте накрывают наперстками плутоватый шарик. Не то чтобы портье боялся быть пойманным за употреблением и лишиться места. Просто сказывалась многолетняя привычка переживать за репутацию заведения. Марко вообще-то ничего не боялся. Как он может бояться, если он родом с Сицилии!

Так много людей сразу в «Аль-Капочинно» не входило с того дня, когда «Удинезе», игравшая на кубок страны с «Венецией», выбрала местом проживания почему-то именно их отель. А было это… в тот год еще невиданно хорошо уродился виноград, и молодое вино было чертовски дешево, эхе-хе… давно это было.

Визитеров набилась адова куча — около двух десятков мужчин и одна женщина. Совсем не во вкусе Марко — высокая, плечистая, с грубым немецким лицом и с коротким ежиком обесцвеченных волос. Судя по злобному взгляду — портье тоже находился вне ее вкуса.

К стойке подошли трое: явный итальянец, синьор незапоминающегося облика и седовласый импозантный синьор с прямой спиной. Чуть вперед выдвинулся итальянец. К лицу Марко подлетело удостоверение.

— Интерпол.