Месть кованых фламинго - Донна Эндрюс Страница 37

— А ты-то хотел переждать по-тихому, пока отец привыкнет к твоему образу жизни!

— Это не проблема. Папочка, конечно, откажется от меня, но он и так делает подобные заявления примерно раз в году. Рано или поздно все забудут об этой истории — он и успокоится.

— Хоть бы поскорее. Пока не заметно, чтобы полиция особо продвинулась в расследовании. Шарят в моем павильоне…

— И в остальных. Похоже, в моем павильоне они провели вдвое больше времени, чем в соседних. Плохой знак.

Я не смогла придумать в ответ ничего ободряющего, просто попрощалась и ушла. Может быть, и стоило сказать ему про алиби Теда, но у меня духу не хватило. Хотя не исключено, что я своими догадками все только усложняю. Если Тед ночью был с кем-то еще, это же не значит, что он обманывает Фолка, правда? А может, Фолк уже и сам обо всем знает, просто решил скрыть от меня. С другой стороны, зачем? Чтобы сохранить лицо? О чем на самом деле спорили они с Тедом прошлой ночью в палатке? И верю ли я сама в алиби Теда?

Поскольку в павильон я попасть по-прежнему не могла, я прошлась по ярмарке, пытаясь отследить анахронизмы и заставить владельцев спрятать их до того, как «блюстители старины» наложат очередные драконовские штрафы, насчет которых, кстати, я так и не поговорила с миссис Уотерстон. «Блюстители» начали записывать суммы штрафов на доске возле колодок, для каждого ремесленника отдельно, и, глядя на стремительно растущие суммы, я понимала, почему моральный дух на ярмарке неуклонно ползет вниз.

Вскоре я наткнулась на Майкла — они с шерифом сидели в медицинской палатке отца и наблюдали, как папа демонстрирует чудеса колониальной хирургии супружеской паре туристов с сыном лет десяти. Посетители с ужасом поглядывали на окровавленный кожаный фартук отца.

— Конечно, в те времена люди гораздо чаще умирали от инфекционных заболеваний, особенно дизентерии, чем гибли на поле боя, — вещал отец.

— Что такое дизентерия? — спросил мальчик. К счастью, отец обернулся, чтобы поприветствовать меня, и вопроса не расслышал.

— Доброго вам утра, госпожа Ленгслоу, — низко кланяясь, произнес он. — Что я могу вам предложить? Что-нибудь тонизирующее? А может, слабительное?

— Мой павильон, пожалуйста, — ответила я, шлепаясь на один из соломенных тюков, которые отец приспособил под сиденья. — И желательно до конца ярмарки. Мне уже не до прибыли, хотя бы затраты окупить.

— Может, пустить вам кровь? — предложил отец, вынимая из-под грубо обтесанного стола, на котором размещалась экспозиция медицинских инструментов, банку с пиявками.

— Нет, спасибо, папочка, — ответила я. Он наверняка шутил. Во всяком случае, хотелось надеяться.

— Это кто это? — осведомился мальчуган.

— Пиявки, — ответил отец. — Кровь сосут, — уточнил он, что было совершенно излишним, но пролагало прямой путь к сердцу десятилетнего туриста.

— Настоящие пиявки? — пришел в восторг парнишка.

— Конечно.

— Круто!

— Хочешь подержать?

— Класс! Хочу!

— Джастин, нет! — испугалась мать.

— Они совершенно безопасны, мадам, — уверил отец. — Абсолютно чистые пиявки. Использованных мы держим отдельно.

— Использованных? — эхом откликнулся папа мальчика, его глаза испуганно проследили за жестом отца, показывающим на стоявшую на столе банку с использованными пиявками. Видимо, дела в медицинской палатке шли не очень-то хорошо — в банке плавало от силы штук десять пиявок. Я заподозрила, что и этих-то отец покормил сегодня собой, не сумев уговорить никого из туристов.

— После того как они сняты с пациента, сажать их на следующего негигиенично, — объяснял отец. — Конечно, в старые времена не знали о микробах, но нынешние доктора очень аккуратны при использовании пиявок.

— Нынешние доктора? — воскликнул отец мальчика. — Вы хотите сказать, что в здешних местах до сих пор используют пиявок?

— Разумеется! Для них и сейчас очень много работы! Пиявки очень полезны при замедленной циркуляции крови, в пластической хирургии и косметологии или при пришивании оторванных конечностей.

— Понятно, — кивнул турист, не в силах отвести взгляд от посыпанного песком пола под операционным столом, на котором валялись жуткого вида хирургическая пила и что-то похожее на оторванную руку — так и не сумев пришить, ее, видимо, выбросили.

— Конечно, использованных пиявок сажали отдельно даже в те времена, — продолжал отец. — Если посадить сытую пиявку вместе с голодными, они сожрут ее вместе с выпитой кровью.

— Клево! — восхищался мальчишка, изо всех сил упираясь ногами в пол, чтобы помешать родителям выволочь его на улицу.

— Вот, к примеру, вытащим одну… — Отец взял небольшие щипцы.

— Как занимательно, — произнес Майкл, чуть не протыкая носом банку, из которой отец пытался выудить пиявку. — Я почему-то всегда считал, что они короткие и круглые, а они, оказывается, длинные и тонкие.

— Поедят — потолстеют, — отозвался отец, прихватывая щипцами тощего коричневого червяка и поворачиваясь, чтобы с гордостью продемонстрировать туристам своего питомца. К сожалению, при виде пиявки супруги дружно подхватили сына и вихрем вылетели на улицу. Слышно было, как протестующие вопли мальчика затихают вдали.

— Странно, — пробормотал отец. Он разочарованно посмотрел на извивающуюся в щипцах пиявку, вздохнул и пустил ее обратно. Майкл и шериф тоже расстроились.

Я попыталась представить, как приехавшие домой туристы рассказывают жуткие истории о свихнувшемся докторе из Йорктауна и его кровожадных пиявках… Ну и ладно. Лишь бы никто не настучал миссис Уотерстон. Хотя тоже ничего страшного: пиявки — уж точно не анахронизм.

Майкл присел ко мне на солому.

— Я думал, сейчас у тебя просто отбою не будет от покупателей, — сказал он, обнимая меня за талию. — Сбежала на минутку?

— У всех отбоя нет от покупателей. А у меня — полный павильон полицейских и непроданного товара. Ума не приложу, что они до сих пор там делают. У них вся ночь была для обыска.

— Бедняжка, — посочувствовал Майкл и начал массировать мне плечи. Только тогда я заметила, как сильно, несмотря на ранний час, затекли мои мышцы. До сих пор не знаю, нравится ли мне, что Майкл раньше меня самой замечает, как я себя чувствую.

— Колючки от кактуса еще саднят?

— Тсс! — прошипела я. — Только не при отце. Потом объясню.

— По-дурацки они ведут расследование, — разорялся тем временем отец. — К вам это не относится, — обернулся он к шерифу, который кивнул, показывая, что так и понял. — А вот ваш помощник не заподозрит преступника, даже если тот подойдет и выстрелит ему в голову.

— Нет, Джеймс… — начал шериф.

— Мы все это уже обсудили, — вмешался Майкл. — Как вы можете быть подозреваемым, если ваше алиби подтверждают три человека?