Мамочка в законе - Наталья Александрова Страница 37

Вася вспомнил, как, с трудом вернувшись домой, он увиделмамочку в маске из синей глины и принял ее за живой труп, восставший из ада.Припомнил он также, как он сдирал с мамочки проклятую маску. Теперь Василийжалел только об одном — что проявил слабость и выболтал мамочке все про ИванаПавловича. Но что сделано, то сделано.

После того, как он очень удачно освободил мамочку от синеймаски и от усилий упал в обморок, началось самое страшное.

Очнулся Вася оттого, что кто-то очень сильно лупил его пощекам. Это мамочка пыталась привести его в чувство. Вася предпочел бы, чтобыего оставили без сознания, он просто хотел на время уйти от окружающейдействительности, но не тут-то было.

Мамочка рьяно взялась за дело. Вася пришел в себя от боли,когда ее кулак попал по свежему синяку. Мамочке этого было мало, она настоялана том, чтобы обработать его раны йодом и перекисью водорода. Вася умолял,чтобы его оставили в покое, тогда мамочка произнесла гневную тираду о том, чтовсе мужчины — неженки и совершенно не умеют терпеть боль. В наказание Васюнамазали еще какой-то антисептической мазью. Мазь жутко воняла и щипала,измученный Вася стонал и скрипел зубами, мамочка же, чтобы поднять его боевойдух, приводила в пример таких стойких личностей, как Павка Корчагин, ЗояКосмодемьянская и героический римский патриций Муций Сцевола.

Затем мамочка принесла Васе в постель горячего молока смедом. Оба этих продукта Вася терпеть не мог, как вместе, так и по отдельности,но спорить с мамочкой у него не было сил. Пока Вася давился молоком, мамочканаизусть читала ему стихи известного советского поэта о храбрости и героизме:

— Жили три друга-товарища в маленьком городе N, былитри друга-товарища взяты фашистами в плен…

Мамочка читала хорошо поставленным голосом, с большимчувством. Вася полностью покорился судьбе и, не сопротивляясь неизбежному,выслушал стихотворение до конца.

— Третий товарищ не выдержал, третий язык развязал!Мамочкин голос звенел, как труба в духовом оркестре. Не о чем намразговаривать! — он перед смертью сказал.

На этой мажорной ноте мамочка стихотворение закончила ипошла спать. Вася тоже попытался заснуть, что удалось ему с большим трудом. Емуснился Муций Сцевола почему-то в каске и с автоматом Калашникова, гипсовыепионеры-герои, фехтующие на своих горнах, и три друга-товарища, мирновыпивающие и закусывающие на лужайке под кустиком. Вася метался и вскрикивал восне, к тому же от молока крутило живот.

Пробуждение его было ужасно. Однако нужно было брать себя вруки, а то мамочка снова начнет читать стихи. Сделав над собой титаническоеусилие, Вася спустил ноги с кровати, посидел немного, переводя дух, и встал,опираясь на стул. Комната снова запрыгала перед глазами, но Вася мысленносказал ей: «Стоять!» — и она угомонилась.

Поскрипывая суставами и шаркая ногами, Вася побрел в ванную.Ему нужно было зеркало.

Он не ждал от зеркала ничего хорошего, но действительностьпревзошла все его самые ужасные ожидания. Из зеркала смотрела на него жуткаярожа — небритая, с глубокой ссадиной под бровью и распухшим носом. Довершалкартину лиловый синяк под левым глазом, принявший угрожающие размеры. Вася застоналне столько от боли, сколько от обиды. Только подумать, какая несправедливость!Именно сейчас, когда судьба послала ему встречу с дочкой Сигильдеева, с которойпри умелом подходе можно было бы сорвать приличный куш, Василий совершенно не всостоянии работать. Нечего и думать обольстить Лолиту в таком виде. При егоработе главное — это внешний вид. Внешний вид должен быть безупречен. Выражаясьсловами классика, в человеке, жизненное благосостояние которого зависит от егоуспеха у женщин, все должно быть прекрасно: и лицо, и костюм, и галстук, иботинки… Женщины — натуры тонкие, хоть и дуры, неизвестно, что втемяшится им вголову в следующую минуту. Можно потерять клиентку из-за любого пустяка — ей непонравится, как выглажен воротник у твоей рубашки или цвет шнурков на ботинках…

Относительно одежды Вася мог ручаться, но вот лицо… Нечего идумать выходить с таким лицом на встречу с Лолиткой.

— Ох, грехи мои тяжкие! — по-старушечьи вздохнулВася.

И в этот момент зазвонил его мобильный телефон.

У Васи было несколько мобильных телефонов. Одинзарегистрирован на собственную фамилию, по нему мамочка могла найти его в любоевремя дня и ночи, впрочем, как уже говорилось, Василий был мужчина не слишкомлюбвеобильный, то есть он никогда не оставался у женщины на ночь. Откровенноговоря, он вообще предпочитал не доводить отношения до постели, успевал так илииначе разобраться раньше, потому что в интимной ситуации с ним вполне могслучиться конфуз. Такое с ним уже случалось. Дамы тоже, как правило, неторопились затащить его в постель, они имели на Васю далеко идущие планы.Исключение составила дуреха Люська, за что и поплатилась.

Парочка телефонов была зарегистрирована на подставных лиц,чтобы Вася мог давать номера своим знакомым дамского пола. Время от времени онот мобильников избавлялся.

Звонил тот самый мобильник, номер которого он дал позавчерадочке Сигильдеева.

— Ах, Вася, — послышался в трубке голосЛолиты, — ну что же вы меня совсем забыли.

Она капризно тянула слова, и Василий сразу же понял, чтодевица положила на него глаз, и нужно ковать железо, пока горячо. Но он былсвязан по рукам и ногам, да что там связан — скован железной цепью. Нечего идумать появиться перед папочкиной дочкой с такой физиономией.

— Хм, — Вася откашлялся, — дело в том, что я…

— Только не говорите, что сильно заняты наработе, — смеясь, перебила Лола, — я все равно не поверю! И вообще, яна вас очень сердита. Так обмануть бедную девушку! Ведь вы обещали позвонитьеще вчера, а сами… Нет, я очень, очень на вас сердита!

«Черт бы тебя побрал!» — от души подумал Вася.

Однако перед его мысленным взором предстала папина дочка вовсей красе — в шикарной норковой шубе, вся увешанная бриллиантами, и Васязастонал в голос. Ужасно не хотелось выпускать из рук такой куш.

— Что с вами? — тотчас всполошилась Лолита. —Вам плохо? Васенька, вы больны?

— Да! — обрадованно закричал Вася. — Я оченьи очень болен! Сам не знаю, откуда взялась эта боль!

От волнения Василий сам заговорил стихами другого любимогомамочкиного поэта — Есенина, но вовремя опомнился.

— У меня серьезное инфекционное заболевание! У менягрипп!

— Бедный! — огорчилась Лолита. — Выстрадаете! А что у вас болит?

— Все, — честно ответил Вася, — у меня болитвсе!

— И даже душа? — лукаво спросила Лола.

Василий хрюкнул что-то невразумительное.

— А я так хотела вас видеть! — вздохнулаЛола. — Мне показалось, что позавчера мы с вами душевно сблизились… япочувствовала в вас что-то удивительно родное… я даже рассказала о вас папе.