Снежная слепота - Рагнар Йонассон Страница 37

И почему учителя в школе не обращали внимания на то, что она приходила с синяками? Они верили, что она снова «упала»? Почему никто даже не заметил, когда она перестала разговаривать с одноклассниками, погрузившись в свой темный, одинокий, маленький мир?

Вместо этого учителя постоянно твердили, что у нее проблемы с концентрацией, полагая, что она не в состоянии учиться. Она плохо сдала экзамены. В течение долгого времени, под влиянием своих учителей, Нина считала, что у нее низкий интеллект и ни к какому обучению она не способна. Ее страх перед книгами рос, и вскоре стало ясно, что о колледже не может быть и речи, как и об университете. Ее подростковые годы были самыми тяжелыми: она оставалась в Сиглуфьордюре и наблюдала, как разъезжаются ее сверстники, — одни отправились в Акурейри, другие в Рейкьявик, в захватывающее будущее. Нина проводила долгие часы в своей комнате, одна, в темноте, даже после того, как из-за пьянства умер ее отчим.

В конце концов мать, глядя, как ее дочь часами сидит в темноте, не говоря ни слова, не выдержала. Нина была отправлена в лечебное заведение в Рейкьявик. Эти два года прошли как в тумане. Она запомнила одно: все дни были похожи друг на друга. Мать никогда ее не навещала. Когда Нина вернулась в Сиглуфьордюр, то узнала, что она два года «там, на юге, гостила у родственников», как объясняла ее отсутствие мать. Нина так никогда и не выяснила, знали горожане истинное положение вещей или нет, но ей, в общем-то, было все равно.

Детство и юность оставили в ее душе ощущение собственной ненужности, о настоящей любви в своей жизни она даже не мечтала. Но когда она наконец полюбила, то отдалась этому чувству всем сердцем. И даже после того, как объект ее привязанности мягко отверг ее, она продолжала любить его издалека, оставаясь рядом. Любить его.

* * *

— Об этой Нине ходят разные истории, — сказал Томас Ари перед похоронами. — Тебе надо поговорить с ней на поминках. В юности она на пару лет исчезла из города, ее отправили в Рейкьявик. Помню, моя мать и ее одноклассники обсуждали это в то время. Ее отчим был крепко пьющим человеком, и она всегда была очень замкнутой.

Ари подумал, какие истории рассказывали о нем, Преподобном Ари Торе, когда он вдруг объявился тут. А может быть, о нем и сейчас ходят всякие небылицы? О нем и Угле, например? И уж конечно, он будет последним, кто об этом узнает.

Нина сидела за маленьким столом на верхнем этаже церкви, наслаждаясь традиционными пончиками со стаканом апельсинового сока. Смотрела через весь зал в угол, где стояли Пальми и Ульвюр. Нина была поражена, когда Ари подошел к ней и сел рядом.

— Такая гололедица… — произнес он и показал на правую ногу Нины, которая была в гипсе.

Она ответила со всей серьезностью:

— Да, ужасно скользко.

— Надо ходить очень осторожно, — негромко сказал Ари, стараясь облегчить переход к разговору о Хрольвюре.

Ари окинул взглядом собравшихся гостей. Никто не уйдет сегодня домой голодным, столы были завалены пирожными со взбитыми сливками, жареными пончиками и блинами.

Нина не ответила и перевела взгляд на собравшихся в зале.

— Вы часто разговаривали с Хрольвюром?

— Что? Нет, иногда он давал мне какие-то поручения — вот, собственно, и все. — Она замолчала, ей явно было неловко отзываться плохо о покойном во время поминок.

— Он был властным человеком?

— Да. С ним бывало непросто. Особенно тем, кого он не любил.

— А как вам кажется, вы ему нравились?

— Думаю, он меня вообще никак не оценивал. Но ведь это теперь не важно, правда?

Было ясно, что она не ждала никакого ответа.

— Как я понимаю, Хрольвюр был достаточно любопытным. Мог ли он обнаружить какой-нибудь секрет, то, что ему не положено было знать? Например, о ком-то из «Актерского содружества»?

— О ком-то, кто столкнул его с лестницы?

Ее искренность поразила Ари. Это был единственный человек из тех, с кем он говорил о смерти Хрольвюра, который ничего не стал скрывать. Кроме Углы, конечно. Она тоже ничего не пыталась скрыть, хотя сам-то он всего ей не рассказывал. Например, о Кристине. Сейчас Угла сидела за соседним столом рядом с Лейвюром. Ари украдкой бросил на нее взгляд, стараясь не привлекать к себе внимания. Глаза у нее припухли от слез. Пожалуй, он был не прав, считая, что никто не оплакивал старого писателя.

— Да, не исключено, — ответил Ари, возвращаясь к разговору с Ниной.

— Нет, честно скажу, нет. Я думаю, он многим действовал на нервы, но я и представить себе не могу, чтобы кто-то захотел причинить ему вред, — сказала Нина.

Она не ответила на вопрос о тайне, которую, возможно, узнал Хрольвюр, поэтому Ари его повторил.

После небольшой паузы она коротко ответила:

— Нет.

И перевела взгляд на Пальми и Ульвюра, словно желая прекратить разговор. Взгляд был пустой, лицо невыразительное.

Ари встал и поблагодарил ее.

Томас и Хлинюр разговаривали с людьми, которых Ари не знал. Здесь все были знакомы, и лишь он тут заезжий гастролер. Он даже покойного не знал.

Ари огляделся, намереваясь поговорить с Анной, но ее не было видно. Карла тоже.