Макошин скит - Евгения Кретова Страница 37

Но учитывая, что он ничего «такого» за Кариной не знал, то был уверен, что это какая-то мелочь, которую она раздула до размеров футбольного поля, вбила себе в голову, вроде использования пакетов, разлагающихся не за миллион лет, а за два столетия, как альтернатива бумажным пакетам из вторсырья. Он успокаивал себя тем, что сестра не выглядела как выглядят тяжело больные или наркоманы, речь была связная, взгляд осмысленный. «Значит, все-таки что-то надуманное», – решил, растирая кожу махровым полотенцем.

Связался с Рафаэлем – тот переслал ему расписание занятий в университете Карины и телефон ближайшей подруги Олеси.

Девушка на звонок и просьбу встретиться отреагировала спокойно:

– А что вы хотели?

– Поговорить о Карине. Ее парень сказал, вы дружите.

Девушка фыркнула:

– Как можно дружить с тем, кто на встречи не приходит, на звонки не отвечает, с кем и поговорить-то не о чем.

Макс насторожился – не так он представлял себе этот разговор. Девушка добавила мягче:

– Карина всегда такая была, с ней будто на качелях – то смеется, то плачет. То душа компании, то замкнется и отстраняется. Я привыкла так-то…

Она внезапно замолчала. Макс хорошо знал этот момент – рассказчик случайно коснулся главного, но засомневался – стоит ли вмешиваться, не отбросит ли это тень на кого-то, не предаст ли он чьи-то тайны и интересы, не прослывет ли предателем и стукачом. Задача следователя – не упустить этот момент, верно задать наводящий вопрос, чтобы помочь рассказчику, не позволить замкнуться окончательно. Не дать опомниться и придумать новое объяснение уже сказанному, чтобы отвести внимание следователя.

– В последнее время было так же или появилось что-то еще?

– В последнее время – это в какое? – Девушка рассмеялась. – Она уже полтора месяца вообще не появляется.

Макс почувствовал примерно то, что чувствуют взрывотехники, когда понимают, что перерезали не тот проводок, и сейчас грянет взрыв. На висках выступили капельки пота.

– В последнее – это после нового года, – уточнил, действую наобум.

– Аа, – протянула Олеся, и по интонации Макс понял, что ей есть что сказать. С облегчением выдохнул.

– Может, встретимся? Вы мне все лично расскажете…

– Да некогда мне встречаться, у меня сессия на носу и куча долгов, которые никто вместо меня не сдаст. Да и сказать вам особо нечего: Карина, конечно, всегда со странностями была, но знаете… Как бы вам это сказать… Не агрессивная. А с зимы она… ну прям нетерпимая. Что не по ней, аж шипит.

– А что ее перестало устраивать, что так сильно раздражало?

– Да все! Как одеваешься, как убираешься, сколько на косметику тратишь, как про парня своего говоришь.

Макс фиксировал в блокноте все, что говорила девушка.

– А конкретнее, что именно ее перестало устраивать?

– Да все. Гулять нельзя, это грех безделия. Работа не должна быть в кайф, это послушание… Она и в универ вернулась, потому что это послушание. И с вокала ушла, потому что это бесовское…

– Так и говорила, «бесовское»?

– Да, именно. Я еще обратила внимание, потому что слово такое… старомодное что ли. Церковное.

– Да, в самом деле. Не забудешь… А она не упоминала, в связи с чем появилась такая… набожность?

Олеся вздохнула, Макс почувствовал, как она пожала плечами:

– Не то чтобы… Я довольно резко дала понять, что мне эти тараканы ни к чему, своих хватает. Она замкнулась, перестала склонять на свою сторону. Отдалилась. Ну и собственно, с этого момента мы с ней не разговаривали.

– А когда это случилось?

Девушка ответила уверенно:

– Десятого марта.

– Так точно запомнили?

– Это мой День рождения. Она отказалась приходить.

Макс очень плохо знает свою сестру, вот что он понял после разговора с ее подругой. Он не заметил, как в ее голове поселились эти самые «тараканы», которые привели ее в скит, не почувствовал отдаления, потому что сам был слишком увлечен своей жизнью и судьбой. И теперь даже не может в точности сопоставить, из-за чего Карина стала вести себя так странно.