Дело пропавшей балерины - Александр Красовицкий Страница 37

— Блондинка, — сказал Менчиц.

— Инспектор, — возразила Мира.

— Мне кажется подозрительным парнишка, позволивший инспектору бродить по кухне в одиночестве, — сощурил глаза Щербак. — Кто победил?

Не ответив на вопрос художника, Тарас Адамович продолжил свои рассуждения:

— Инспектор исчез между пятым и седьмым этажом примерно без десяти семь. Без двух минут семь дама под вуалью вошла в ресторан и села за столик.

— Интересно… — ухмыльнулся Щербак. — Но прямых доказательств того, на что вы намекаете, нет.

— А на что я намекаю?

— Что инспектор переоделся женщиной, поужинал в «Праге», потом пофлиртовал с господином Менчицом и отправился грабить номера на первом этаже, — беспечно молвил Щербак.

Менчиц вспыхнул.

— То была женщина! — бросил он.

— Как знать, — возразил Щербак. — Можно так загримировать…

Он немного отодвинулся, словно обжегшись о красноречивый взгляд молодого следователя.

— Я поддержу коллегу и скажу, что это таки была женщина, — улыбнулся Тарас Адамович.

— Тогда я просто не представляю, как все это объяснить, — развел руками Щербак.

Пальцы художника. Или пианиста. Ему и вправду подошла бы трость с рукояткой из слоновой кости. Щербак притворялся, явно, чтобы подразнить Якова Менчица. В присутствии художника молодой следователь постоянно нервничал, раздражался от малейшего намека на замечание, хоть они были знакомы неполные двое суток. Не сошлись характерами?

— Инспектор был женщиной, — сказала Мира.

— Да.

Повисла тишина.

— Это и вправду все объясняет, — тихо добавила девушка.

— Если согласиться с этим предположением, история выглядит логично: наша героиня проникает в отель под видом санитарного инспектора, предъявляет документы, рыщет по кухне. Узнает о служебном подъемнике, едет на нем на пятый этаж. Ей нужно попасть в ресторан — там за столиком ее ожидает тот, с кем она должна встретиться. Возможно, это тот самый мужчина, подделавший для нее документы санитарного инспектора.

— Вон оно что, — воскликнул Менчиц, — вы узнали афериста, с которым она ужинала!

— Да. Но она решила переодеться, чтобы не привлекать внимание посетителей ресторана обликом санитарного инспектора. Вот она и переодевается между пятым и седьмым этажами, и только потом поднимается в ресторан. Ужинает, передает собеседнику конверт — я видел это собственными глазами. Поскольку между пятым и седьмым этажами она провела очень мало времени — этого бы хватило разве что на переодевание, выходит, дело, ради которого пришлось прибегнуть к пожару, ждало нашу незнакомку на первом этаже.

— Почему именно на первом?

— Потому что господин Менчиц спустился в холл всего на пять минут позже девушки. Из этого следует, что она потратила на дело очень мало времени, вряд ли успела бы заехать еще на какой-нибудь этаж. Девушке просто не повезло.

— Потому что в тот вечер вы не спускали глаз с их столика и попросили меня проследить за ней, — сказал Менчиц. Молодой следователь скосил взгляд на Миру — курсистка стучала по клавишам в безумном ритме.

— Она сумела отвлечь ваше внимание, господин Менчиц, и спустилась на первый этаж. Минут через десять выбежала в холл, а потом — покинула отель. Все, — закончил Тарас Адамович.

— Но вы так и не ответили на самый важный вопрос, — сказал художник. — Что именно она делала на первом этаже?

— Вот это мы и попробуем выяснить в ближайшие дни, — пообещал Тарас Адамович.

Щербак вздохнул, словно дочитал до самого интересного момента рассказ в журнале, но продолжение его, оказывается, будет в следующем номере. Мира отстучала мажорную мелодию, оторвала взгляд от клавиатуры. Менчиц сжимал в руках плед, который так и не развернул.

— Нужно вернуться в отель, — сказал молодой следователь так, будто ему предстояло возвращаться на эшафот.

— Нет.

Опросить тех, кто на момент пожара проживал в номерах на первом этаже, не стоило больших усилий. Тарас Адамович опросил всех еще утром. Из номеров ничего не пропало — по крайней мере, по словам опрошенных. Выяснить, кто и почему из них говорит неправду, было сложнее. Однако сосредоточиться сейчас следовало на другом.

— Господин Менчиц, в кладовке на пятом этаже отеля полиция обнаружила мужской костюм серого цвета. Я буду чрезвычайно благодарен вам, если вы вернетесь в участок и тщательнейшим образом его осмотрите.

— Вы приказали полиции поискать одежду, которую она могла оставить?..

— Не приказал — попросил. Ну да, я допустил, вряд ли она забрала с собой одежду — из отеля девушка вышла с маленькой сумочкой.

— Я вытрясу всю информацию, какую только смогу, — мрачно пообещал Менчиц.

Молодой следователь задержал взгляд на Мире, кивнул Щербаку, почтительно попрощался с хозяином дома. Скрипнула калитка, ей в ответ каркнула ворона. Атмосфера за столом на веранде почему-то мгновенно стала напряженной, хотя основной носитель нервозности — Менчиц уже скрылся за углом. Теперь эпицентром тревоги стала Мира.

Щербак ушел почти сразу после Менчица. Наверное, поняв, что интересных историй в этот вечер больше не будет поведано, он вдруг вспомнил о каком-то срочном деле. Калитка, скрипнувшая ему вслед, кажется, уже не могла скрипеть по-другому — за долгую жизнь привыкнув издавать лишь этот хрупкий грустно-меланхоличный звук. В этот раз красноголовый дятел с тополя в соседнем дворе ответил на ее жалобу веселым перестуком. У него были слушатели — девушка, укутанная в клетчатый плед, и старик, когда-то служивший в полиции. Они молча сидели на веранде.

Хозяину дома разговор начинать не хотелось, однако он понимал, избежать его вряд ли удастся. Ясное дело, Мира не хотела задавать вопросы в присутствии свидетелей. Теперь осмелилась:

— Выходит, поджог в «Праге» имеет отношение к исчезновению Веры?

— И да, и нет, — ответил следователь.

— Не понимаю.

— Мира, я и сам почти ничего не понимаю, но попробую вам объяснить.

Он начал говорить, медленно подбирая слова, — их непросто сплетать в предложения, когда приходится вспоминать о собственных неудачах. В частности, как пять лет тому назад элегантного господина, недавно ужинавшего в «Праге» с девушкой-поджигательницей, полиция так и не смогла арестовать. Он говорил об Одессе и дохлых крысах, поддельных документах и преследованиях. Мира, еще больше укутавшись в теплый плед, слушала внимательно, и по выражению ее лица он никак не мог догадаться, о чем она думает. Будто благодаря клетчатому пледу между ними возникла стена из прохладного воздуха осеннего яблоневого сада. Дятел улетел прочь, однако ворона осталась на своем наблюдательном пункте, благосклонно поглядывая с дерева на девушку, печально вертевшую в руках шерстяную кисточку.