Расплата - Ирса Сигурдардоттир Страница 37

– А что-то изменилось бы? Судья обязан оставаться в узких параметрах обвинения, а поскольку вопрос о насилии обвиняемого в отношении собственных детей не стоял, то и причин усложнять ход процесса он не видел. Полагаю, вопрос разрешили только по настоянию адвоката Йоунссона, который хотел показать, что случай с Вакой – единственный. Должно быть, он знал, что скажут дети, и верил, что они не изменят показания в суде.

Фрейя состроила гримасу.

– Есть еще одно решение, – продолжал Хюльдар, – вынесенное двумя годами ранее Окружным судом Рейкьявика. Могу дать копию. В онлайне ты его не найдешь, потому что имя Йоуна удалили после того, как тот был оправдан. Информации в нем мало, подробности отсутствуют. Я подал запрос на доступ к полной версии. Ясно лишь одно: его обвиняли в сексуальном насилии над несовершеннолетней.

– Какой сюрприз, – фыркнула Фрейя. – Кстати, я навещала своего брата, Бальдура. Говорит, у Йоуна Йоунссона практически никто не бывал, но письма приходили. Написаны от руки, почерк взрослого. Возможно, от детей или от жены. Хотя трудно представить, зачем бы им ему писать.

– Когда это было? – Хюльдар потянулся за ручкой, но вспомнил, что в ней нет чернил. – По-моему, письма заключенным проверяются, особенно письма педофилам. Я позвоню, спрошу, помнит ли кто-нибудь, от кого приходили письма.

За стеклянной стеной Эртла закончила разговор и опустила телефон в карман. Вид у нее был далеко не счастливый. Их взгляды встретились, и она уже сделала шаг в сторону приемной, но тут у нее снова зазвонил телефон.

Спасен. Опять.

– Обвинитель, тот, которого убили, Бенедикт Тофт, – это он добился приговора за убийство?

– Нет, Тофт выступал обвинителем в другом, более раннем процессе, когда Йоунссона не признали виновным.

Фрейя вскинула брови.

– И вы думаете, что его убил Йоун Йоунссон? Не Трёстюр?

– Мы ничего не думаем. Просто хотим определиться, стоит ли продолжать заниматься Йоуном дальше. За Бенедиктом Тофтом долгая карьера обвинителя, он участвовал во множестве дел и нажил немало врагов, некоторые из которых вполне могли попытаться отомстить ему. Мы отрабатываем эту версию, проверяем всех, но, по-моему, эта вполне подходящая. Человек живет тихо и мирно, и никто его не трогает, пока из тюрьмы не выходит Йоун Йоунссон. Странное совпадение, а я взял за правило не верить в совпадения.

– Но зачем Йоунссону убивать обвинителя по делу, в котором он был оправдан? Разве не логичнее выбрать мишенью того, кто отправил его в тюрьму?

– Можно рассуждать и так, но если отвлечься, то вопрос о том, кто выступал обвинителем на процессе по убийству, совершенно не важен. Им могла быть, к примеру, твоя собачка, Молли. А вот защитников в таких процессах в нашей стране осуждают все. – За стеклянной стеной Эртла закончила разговор и продолжила движение в их направлении. Надеяться на то, что высшие силы вмешаются и остановят ее третьим звонком, не приходилось. Распахнув дверь, она остановилась, старательно делая вид, что не замечает присутствия в комнате Фрейи.

– Только что позвонили с кладбища в Хапнарфьёрдюре. Какие-то вандалы разгромили могилу. Ущерб значительный. Тебе надо поехать туда.

– Мне? – неприятно удивился Хюльдар. Он готовился получить выговор за непрошеную гостью, но никак не предложение прокатиться на кладбище. – А больше разве некому? Почему не послать кого-то, кто не занят расследованием убийства?

– В расследовании заняты все. Уж тебе надо бы это знать. Разница в том, что другие работают по реальным направлениям и не тратят время нa сумасбродные затеи.

Хюльдар нахмурился. Он не часто выходил из себя, но когда это случалось, удержаться в рамках мог не всегда. Или, точнее, не очень-то и старался. Когда Хюльдар злился, он злился по-настоящему.

– Сумасбродные затеи? А ты не забыла, что сама дала зеленый свет этой затее? – Он хотел напомнить, что другие версии завели полицию в глухой тупик, но сдержался. Некоторые детали лучше не раскрывать в присутствии постороннего.

– Отправляйся в Хапнарфьёрдюр. – Губы Эртлы на секунду сжались в тонкую полоску. – И вот что еще. Не притаскивай сюда каждого встречного-поперечного, не спросив у меня разрешения. – Она сердито дернула головой в сторону Фрейи и, по-прежнему не глядя на гостью, рявкнула: – На кладбище Хапнарфьёрдюр. Живо!

* * *

По дороге на кладбище Фрейя без остановки кляла Эртлу. Хюльдар все же убедил ее поехать с ним, отчасти чтобы продолжить разговор о Йоуне и Трёстюре, отчасти чтобы отговорить ее от возвращения в Дом ребенка, где она могла устроить сцену. Как ни злился Хюльдар на Эртлу, больших неприятностей он ей не желал.

– Что с ней такое? Какие проблемы? Что я ей сделала? Грубит постоянно, с нашей первой встречи, когда я еще и слова не успела ей сказать…

Промычав что-то неразборчивое, Хюльдар свернул на пустую автостоянку. Похоже, в обычные дни посетители мертвецам не докучали. Он припарковался возле служебного здания, где и договорился встретиться со смотрителем. Жаловаться и выражать недовольство, показывая, что он не принимает поручение всерьез и считает глупостью отрывать его от более важных дел, Хюльдар не стал. Но отделаться от недовольства и обиды не получалось. Почему происшествием не занялась полиция Хапнарфьёрдюра? Сомневаться не приходилось: Эртла просто мстила ему.

Продолжая бушевать, Фрейя тоже вышла из машины. Хюльдар согласно кивал время от времени, но облегченно выдохнул, когда они вошли в молчаливое служебное здание. После того как он представился смотрителю, она не произнесла ни слова в адрес Эртлы, то ли сдерживаясь из-за его присутствия, то ли под впечатлением выстроившихся бесконечными рядами крестов и надгробий. На фоне этих мрачных символов быстротечности жизни невольно закрадывались мысли о мелочности и банальности повседневных проблем.

– Вот она. Как видите, пострадала не только могила. – Смотритель указал на взрытую автомобильными шинами землю, на разлетевшиеся по снегу куски дерна. Опрокинутое надгробие лежало надписью вверх: тот, чьей памяти она была посвящена, мог прочитать ее, глядя сверху. – Понять не могу, зачем кому-то такое понадобилось. У нас подобное очень редко случается. Даже самые отвязные вандалы стараются не трогать могилы.

Подойдя поближе, Хюльдар наклонился, чтобы рассмотреть надгробие получше, но, кроме гравия вперемешку с грунтом, ничего не увидел и выпрямился.

– Кто это обнаружил? – Снег на ведущей к могиле дорожке лежал нетронутый, если не считать цепочки следов, оставленной, по словам смотрителя, им самим. Поскольку прошлой ночью снега выпало немного, нарушители прибыли, должно быть, с другой стороны. Дорожки, пересекавшие кладбище крест-накрест, были достаточно широки, чтобы проехать по ним. Присмотревшись, Хюльдар заметил следы гусениц.

– Я и обнаружил. По утрам всегда делаю обход, проверяю, всё ли в порядке… Обычно так и бывает. Разве что крест какой-нибудь покосится или ветер вазу опрокинет…

– Камеры наблюдения есть? – поинтересовался Хюльдар, уже зная ответ. Ни на самом кладбище, ни на парковке камер он не увидел и сделал несколько снимков на телефон, на случай если полиция предпримет какие-то действия, что представлялось маловероятным.