Безмятежное зло - Яна Розова Страница 36

Скобелев рассказал все это по телефону.

– Понятно, что записи видеорегистратора нет и быть не может.

Феня не могла расстроиться по этому поводу больше, чем уже была расстроена.

– Что ж поделать.

– Да, ничего не поделать, – согласился Скобелев.

Он попрощался и завершил разговор.

Не успела Феня вернуть в карман свой дешевенький мобильник, как он снова затирлинькал. Звонила Настя – просила приехать. Решив, что маленькая, но победоносная война улучшит ее настроение Феня быстро оделась и выскочила из дому.

…Настя уже вернулась домой из больницы. Выглядела она еще более располневшей и рыхлой, запястья были замотаны бинтами. Девушка встретила Феню, держа в руках пластиковый стаканчик со сгущенкой, в воздухе квартиры стоял мутный тошнотворный запах сладости.

– Только не рассказывайте мне, какая у меня невыносимая мама, – усмехнулась Настя, облизывая ложечку.

– Самое важное – твое решение. Почему ты меня позвала?

– Спасибо, что пришли… Знаете, мне умирать не понравилось! В какой-то момент я решила, что все, я умру и назад дороги нет, и поняла: какой дебилизм! Разве это правильно: тупые твари, которые поиздевались надо мной, сейчас радуются жизни, а я окажусь в могиле! Александра, они ведь не только со мной так обошлись, были же и другие. Я это поняла из их разговоров тогда… Когда я очнулась в больнице, то сначала обрадовалась: буду жить, мол. Но теперь я хочу не так жить – обжираться сладостями и сидеть взаперти. Нет. Я хочу наказать обидчиков!

Настя решительно поставила банку со сгущенкой на стол в прихожей и направилась в комнату, Феня прошла следом, пнув по дороге картонную коробочку от мармелада. Они сели на диван.

– Вы ошиблись, – снова заговорила девушка. – Меня изнасиловал не близкий знакомый, а два чужих ублюдка. Но близкий знакомый меня предал. Я встречалась с парнем, с Денисом Филиповым. Он хороший, только сильно маменькин сынок, а мамочка у него перцовая, как говорится, у нее свой бизнес, жизнь хорошая. Я для них – нищенка, так что меня там не полюбили. И друзья моего Деньки меня не полюбили. Я тогда толстая не была, даже очень стройная, а в их компании – раскормленные девахи! Они из таких семей, понимаете, родители в девяностые бедно жили, но сумели заработать. И своим детям ни в чем отказать не могут: с рождения кормили их как на убой, теперь – «Бентли» дарят в утешение, если дочка ноготь сломает.

Настя взяла конфету. Феня молча отобрала ее, изображая всем своим видом полную вовлеченность в разговор. Несколько секунд сладкоежка тупо смотрела на отобранную добычу, потом моргнула, сбрасывая наваждение, и продолжила:

– Как-то мы поехали на дачу к друзьям Дениса… В тот день… Денис ужрался вискаря – он вообще быстро вырубается, я расстроилась. Мне сказали – вызови такси! Но я не могла – у меня не было денег. Мама из принципа мне денег не дает, а стипуха улетает мигом. Девки стали ржать надо мной – ой, ну ты совсем уже бедненькая… и так далее. Я психанула и ушла из той дачи. Пошла по дороге, меня догнала машина. Остановилась, перегородив путь, парни из машины выскочили, схватили, затолкали внутрь. Это были друзья Дениса, то есть, трое из друзей. Отвезли в лес поглубже и изнасиловали. По очереди. Выбросили в кусты и уехали. Они понимали, что им за это ничего не будет. Денис – тряпка, а я – беззащитная против таких крутых богатеев, как их родители.

Настя поежилась, ее глаза были полны слез, но она не плакала. Феня тронула ее за плечо.

– Настюша, это страшно.

– Да, это был ужас. И он не кончился, когда я выбралась из леса.

– А как выбралась?

– Пешком, – Настя закусила губу. – Грязная, одежда порвана. Иду по обочине, голосую… Никто не остановился, никто! К утру пришла домой. Мы с мамой еще вместе жили, в другой квартире. А здесь жила бабушка. Она умерла, и я сюда переехала, так как с матерью стало невозможно…

Настя схватила новую конфету, на этот раз Феня не стала ей мешать.

– Мама мне охрененный концерт закатила! По-всякому обзывала, за волосы таскала – вроде я вела себя так, что эти кобели… ну… Потом сказала – идем в полицию! А в полиции мне по-доброму объяснили: мол, ты же понимаешь, что сама во всем виновата. Сучка не захочет… Мать сразу же полицейских поддержала. И все они стали судить меня! Судить, как преступницу! Мать вдруг решила, что не вынесет, если все обо мне узнают. А менты объяснили, что, конечно, все узнают: они же будут расследование проводить, разговаривать с людьми. А если люди подтвердят, что я гулящая, то, соответственно, никто насильников не накажет.

– Это не имеет значения – гулящая или нет. Изнасилование – тяжкое преступление, неважно, кто жертва.

– Конечно же, я Денису все рассказала, плакала. Он сначала хотел с дружками разобраться, ляпнул, что это не в первый раз – они и его звали на такое дело. На следующий день я позвонила на его мобильный и ответила его мама. Она сказала… Ну, в общем, чтобы я больше к ее сыну не подходила. Вроде, я все сама специально организовала – собственное изнасилование! – и хочу шантажировать богатых мальчиков…

– Ну все, хватит! – Объявила Феня, которой было невмоготу смотреть, как мучается девочка, вспоминая всю эту гадость. – Я понимаю, что ты хочешь, и мы это сделаем. Но ты, моя дорогая, должна будешь внести свой вклад в общую победу!

Детским жестом Настя вытерла глаза. Рука девушки потянулась к столику за моральной поддержкой в виде овсяного печения.

– Какой вклад?

– Тебе придется похудеть, – произнесла консультант детективного агентства свою любимую фразу. – Но это нужно не для красоты, а для того, чтобы наказать твоих обидчиков.

Уходя, Феня собрала все сладости в Настиной квартире в огромный мешок и выбросила их по дороге к остановке.