Шанхайский синдром - Цю Сяолун Страница 36

– Извините, я не знал, что вы член домкома, – сказал Чэнь. – Иначе обязательно поговорил бы с вами раньше.

– Всю жизнь проработал на 4-м сталеплавильном комбинате. Четыре года назад вышел на пенсию и скоро понял: буду сидеть без дела – мои старые кости совсем заржавеют. Вот я и вызвался ведать телефонной службой. И потом, за мою работу мне немного приплачивают.

В то время как руководили домкомами освобожденные кадровые работники, большинство простых членов комитетов были пенсионерами, старыми рабочими. За свою службу они получали небольшую прибавку к пенсии. В свете высокой инфляции начала девяностых годов доплата была нелишней.

– Вы занимаетесь очень нужным и полезным делом, – сказал Чэнь.

– Да, кроме того, что я обслуживаю телефон, я еще и охраняю общежитие, – закивал дядюшка Бао, – и заодно слежу за безопасностью во всем переулке. В наши дни лишняя осторожность не помешает.

– Да, вы правы. – Чэнь заметил, что зазвонили одновременно два телефона. – Должно быть, вы постоянно очень заняты.

На деревянной полке за маленькими окошками стояли четыре аппарата. На одном красовалась табличка: «ТОЛЬКО ДЛЯ ВХОДЯЩИХ ЗВОНКОВ». По словам дядюшки Бао, маленькую телефонную станцию завели ради удобства только жильцов общежития, но сейчас телефоном могут пользоваться также и жители переулка – всего за десять фэней.

– Когда кому-то звонят, я записываю в блокнот имя адресата и номер, по которому нужно перезвонить, отрываю страничку и передаю записку адресату. Если звонят жильцу общежития, я подхожу ко входу и выкрикиваю номер комнаты в громкоговоритель.

– А если звонят людям, которые не живут в общежитии?

– У меня есть помощница. Она бегает к ним и сообщает о звонке: кричит в мегафон под окнами.

– И они приходят к вам и перезванивают, так?

– Да, – кивнул дядюшка Бао. – Вот когда у всех будут домашние телефоны, придется мне и впрямь уходить на пенсию.

– Дядюшка Бао! – В будку втиснулась молоденькая девушка с серым мегафоном в руках.

– А вот и помощница, о которой я говорил, – оживился дядюшка Бао. – Она передает жителям окрестных переулков, когда им звонят.

– Ясно.

– Сюсю, это товарищ старший инспектор Чэнь, – сказал дядюшка Бао. – Нам со старшим инспектором Чэнем нужно кое о чем потолковать. Ты пока присмотри тут за всем, ладно?

– Конечно, присмотрю.

– Не очень-то подходящая работа для молодой девушки, – вздохнул дядюшка Бао, труся через дорогу. – Но другого места ей сегодня не найти.

Пампушки еще не принесли, а вот бульон уже остыл. Чэнь заказал еще миску супа для дядюшки Бао.

– Как успехи в расследовании?

– Не очень. И ваша помощь может оказаться для нас очень важной.

– Чем могу – помогу.

– Поскольку вы здесь весь день, вы, наверное, знаете, к кому приходят гости. Что можете сказать о товарище Гуань?

– К ней приходили друзья или сослуживцы, но нечасто. Один или два раза я видел ее со знакомыми. Вот, пожалуй, и все – за все три года, что я здесь служу.

– Что это были за люди?

– Знаете, я толком не припомню. Извините.

– Она часто звонила по телефону?

– Да, чаще других жильцов.

– А ей звонили часто?

– Да, я бы сказал, довольно часто, – задумчиво проговорил дядюшка Бао. – Но что тут удивительного? Она – Всекитайская отличница труда; ей часто надо было посещать собрания, съезды…

– Было ли в ее звонках что-то необычное?

– Ничего такого я не заметил. Знаете, звонят часто, и я постоянно занят.

– Может, вы что-нибудь услышали?

– Товарищ старший инспектор, подслушивать чужие разговоры нехорошо. – Дядюшка Бао укоризненно покачал головой.

– Вы правы, дядюшка Бао. Простите за мой неприличный вопрос. Все потому, что дело для нас представляет большую важность.

Разговор прервала официантка, которая принесла пампушки.

– Но… если уж говорить о чем-то необычном… раз вы упомянули об этом, возможно, что-то и было, – заявил дядюшка Бао, откусывая кусок. – Телефон официально работает с семи утра до семи вечера. Ради здешних жильцов, которые работают в вечернюю смену, мы продлили часы работы станции до одиннадцати вечера. Насколько я помню, Гуань часто звонила кому-то довольно поздно – после девяти-десяти вечера. Особенно последние полгода.

– Что здесь не так?

– Все так, просто необычно. Ведь 1-й универмаг закрывается в восемь.

– Ну и что?

– Значит, у тех, кому она звонила, имеется личный телефон.

– А может, она звонила своему начальнику.

– Даже я в такое время не стал бы звонить начальнику. А тем более она – молодая незамужняя женщина…

– Да, вы очень наблюдательны.

Безусловно, подумал Чэнь, у члена домкома есть не только уши, но и мозги.

– Наблюдать за всем, что происходит, – мой долг.

– Значит, вы считаете, что перед смертью у нее кто-то был?

Дядюшка Бао ответил не сразу.

– Возможно… Насколько я помню, чаще всего ей звонил мужчина. Он говорил с сильным пекинским акцентом.

– Дядюшка Бао, а можно ли как-то выяснить, с какого номера ей звонили?

– Когда звонила она – нет. Узнать, какой номер она набирала, невозможно. Но что касается тех случаев, когда звонили ей, номера телефонов легко восстановить по записям. Видите ли, мы записываем номер позвонившего на листе блокнота и дублируем его на корешке. Если кто-то случайно потеряет записку с телефоном, номер звонившего всегда можно восстановить.

– Неужели?! И вы сохраняете все корешки?

– Не все. Иногда сразу выбрасываем. У меня хранятся корешки за несколько последних недель. Я пороюсь – может, что и найду для вас. Но на это понадобится время.

– Это было бы замечательно, – сказал Чэнь. – Большое вам спасибо, дядюшка Бао. Ваши сведения необычайно ценны для нас!

– Всегда пожалуйста, товарищ старший инспектор.

– И вот еще что. Не звонили ли ей десятого мая? То есть в ту ночь, когда ее убили.

– Десятого мая был… четверг, дайте-ка вспомнить. Мне придется проверить корешки. Здесь, в будке, места мало, сами видите; почти все корешки я храню дома.

– Если что-нибудь найдете, сразу звоните мне, – сказал Чэнь. – Не знаю, как выразить вам мою благодарность.

– Не стоит благодарности, товарищ старший инспектор. – Дядюшка Бао покачал головой. – Для чего же еще нужны члены домкома?

На автобусной остановке Чэнь обернулся и мельком увидел, что старик снова трудится в своей будке; приложив трубку к плечу, кивает, что-то помечает на листке бумаги, другой рукой протягивает в окно еще один листок. Сознательный член домкома. Скорее всего, и член партии.