Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина Страница 36

— А тебе повезло, — заметил Мальцев. — Если бы у нас не начался этот бардак с перестройкой, тебя бы так просто не отпустили. Не поверили бы, что удалось спастись только тебе одному. А может, наоборот, героем бы сделали.

— Ну что было бы, не нам решать. Вы мне лучше скажите, что насчет квартиры?

— Представь себе, уже выделили, хоть завтра въезжай, — сказал Мальцев. — Иди, оформляй! Видишь, я слово сдержал.

«Ты бы сдержал, — подумал Роман. — Наверное, оттуда позвонили. Выходит, поверили они мне на все сто».

— Хорошо, завтра и пойду.

— Бледный ты какой-то, — заметил Мальцев. — Может, лучше полежишь денек-другой.

— Вот въеду в новую квартиру, там и полежу.

Когда вернулась Ирина, Роман с ходу сообщил ей сногсшибательную новость. Она даже не присела, а тут же бросилась собирать вещи. Возвратившиеся из школы дети не узнали своей комнаты.

— Завтра мы переезжаем! — сообщил им Роман и посмотрев на них долгим пытливым взглядом, заметил: — Видите, я слово держу.

* * *

Старую мебель решили продать. Поэтому перебрались налегке, только носильные вещи и кое-что из кухонной утвари. Банку с вареньем Роман лично перевез на новую квартиру.

— Рома, а где ж нам деньги взять на обустройство? — не успев въехать, начала приставать Ирина. — Ведь гарнитур покупать надо, ковер…

— Подожди немного. С полгодика как-нибудь перебьемся.

— А кому ты думаешь алмаз продать?

Этот вопрос мучил самого Роман. Там, куда он собирался, сбыть алмаз не представляло большого труда, а вот в Союзе…

«Можно, конечно, поискать людей, договориться, но как бы эти люди тебя бы и не прибили. И вообще, что-то жаль мне расставаться с алмазом. Я его даже как следует и не рассмотрел. Сначала надо попробовать продать мелочь… Ах, ты! — спохватился Роман, — ведь мне еще надо получить драгоценности Вязигина. Эх, прямо бы сейчас махнуть в Горький! Да подозрительно будет. Увяжется за мной хвост».

— Ира, а нет ли у нас с тобой родственников в Горьком? — поинтересовался он, лежа с ней на матрасе, расстеленном прямо на полу.

Ковер они уже купили, и на нем в другой комнате спали дети. Но никто не роптал, все были счастливы спать хоть на голом полу, лишь бы в своей собственной квартире.

— В Горьком? — задумалась она. — Вроде бы нет. А что?

— Да дельце одно провернуть надо…

— Проворачивай что угодно, только алмаз поскорее продай, — зашептала она. — Хочется гарнитур купить, шубу…

— Я же тебе сто раз говорил, — возмутился Роман, — на время забудь о камне. Сейчас мы не можем даже мелочь алмазную продать. Заметут.

Ирина тяжело и протяжно завздыхала.

— А вот, если бы мы съездили в Горький…

— Ну давай съездим.

— Для этого предлог нужен. И лучший предлог — это родственники.

Ирина не ответила. Роман решил, что она хочет спать и не стал ее тревожить. Но неожиданно она спросила:

— А почему нужно съездить в Горький?

Роман задумался.

— Получить кое-что, — ответил со сдавленным смешком.

— От кого?

— Да понимаешь, случилась там со мной история… Слушай, пойдем посидим на кухне! Коньячку выпьем, а?

— Давай! — тихо рассмеялась Ирина.

Осторожно, чтобы не разбудить детей, они вышли на кухню.

— Ира, а чего это мы? — громко спросил Роман.

Ирина по привычке замахала на него руками и прошипела:

— Да тише ты.

Потом оглянулась и фыркнула от смеха.

— Забыла, что у детей теперь своя комната. Ах, — развела она руки, — какая красота, какой простор!

— Ну еще не красота. Вот гарнитур купим!

Ирина уселась на табурет напротив Романа.

— Ой, Ромочка, я такой видела! Но только на выставке. Чтобы купить, записываться надо.

Роман довольно ухмыльнулся:

— Нам не надо. Если поездка в Горький удастся, то мне, — он почесал подбородок, — то мне придется менять работу. Иначе мы не сможем объяснить, откуда у нас такие деньги.

— А какие? — широко раскрыв глаза и приоткрыв рот, спросила Ирина.

— Какие? Признаться, еще сам не знаю, но есть все основания предполагать, что немалые.

И он, о многом умолчав, рассказал наконец-то Ирине всю хронику своего пребывания в Анголе.

Уже стало светать, когда Ирина, бледная от переживаний, обняла Романа за голову и прижала к своей груди.

— Рома, ты у меня герой!..

* * *

Ирина деятельно принялась выискивать родственников в Горьком или хотя бы в его окрестностях. Но никого не нашла. Случайно заведя разговор с одной сотрудницей, с которой была в приятельских отношениях, узнала, что у той в ста пятидесяти километрах от Горького, в деревне Болотово, живет родная тетка.

— Ой, а мы так хотели поехать на Волгу! Муж устал после командировки, да и детям хорошо было бы. Роману, правда, предлагают путевку в Сочи, но ему так надоела жара… и он просто не может больше видеть пальмы. У него на них аллергия. Вот бы на Волгу махнуть!..

— Так поезжайте к моей тетке. Я ей напишу. Она только рада будет.

Роман потер руки, когда Ирина предложила ему поехать в деревню.

— Деревня даже лучше будет! — воскликнул он. — А там, под предлогом показать детям старинный город, махнем в Горький.

Дождавшись, когда окончатся занятия в школе, они отправились в деревню Болотово. Прожив в ней с неделю, поехали в Горький.

Едва они вышли из автобуса, Роман насторожился. Взял Ирину под локоть и попросил как можно незаметнее посмотреть по сторонам.

Ирина понимающе похлопала его ладонью по руке, затем сделала замечание Костику, который шел впереди, и сказала, чтобы он немедленно надел головной убор. Тот сразу захныкал, закапризничал, пытался убежать от матери, чтобы та силой не надела ему на голову ненавистную фуражку.

Ирина гонялась за сыном, а сама зорко поглядывала по сторонам. Роман тоже включился в эту погоню и таким образом получил возможность обозреть местность. Ничего подозрительного он не заметил.

Нагулявшись по городу и пообедав в столовой, Роман сказал, что теперь надо разыскать переговорный пункт и оттуда позвонить.

Он мог бы позвонить и из телефонной будки, но решил, что с переговорного пункта будет лучше. Он закажет разговор с Москвой, а сам тем временем свяжется по местному телефону с Синягиным.

Переговорный пункт они нашли в центре города. Роман встал в очередь, заказал разговор со столицей, а затем, прохаживаясь мимо телефона, висящего при входе в зал, набрал заветный номер. Было воскресенье, и он надеялся застать Александра Михайловича дома.