Северный ветер. Вангол-2 - Владимир Прасолов Страница 36

Вангол некоторое время возился с чайником, керосинка никак не хотела гореть.

Гюнтер терпеливо ждал, ерзая на лавке. Он порывался продолжить рассказ, но не хотел говорить громко, за деревянной перегородкой возилась хозяйка дома. Она могла услышать и узнать то, что может перевернуть все в этом мире. Гюнтеру было не понять, что любой человек, услышавший сейчас его рассказ, в лучшем случае улыбнулся бы, не поверив ни единому слову. А в худшем — позвонил бы в психушку. Поэтому он ждал, пока Вангол кипятил воду, заваривал крепкий чай, разливал его по железным кружкам. Только когда первый глоток горячего чая согрел его и Вангол, со своей кружкой, удобно устроился напротив, Гюнтер продолжил:

— Так вот. С удивлением наблюдая те метаморфозы, что происходили с моим одеянием, я не заметил, как капсула начала медленно вращаться. Это вращение постепенно ускорялось, и кресла потихоньку стали перемещаться, как бы под действием центробежных сил, к стенам. Одновременно с этим я вдруг почувствовал, что капсула, как бы выйдя из зацепов, пошла вниз, она просто падала, проваливаясь, вероятно, в вертикальный тоннель. Я не мог понять точно, что происходит, но, несмотря на прижимавшую к креслу центробежную силу, ощущал падение с огромной скоростью. У меня закружилась голова, мне было плохо, но сознания я не терял. Потом произошло какое-то как будто переворачивающее движение, и падение стало замедляться. Самое интересное, что все это время мне было абсолютно не страшно. Как будто кто-то был рядом и держал меня за руку, знаете, как в детстве не страшно идти, когда за руку тебя ведет отец. Все это происходило очень долго, несколько часов, я ощутил голод и уже совсем изнемогал, когда капсула замерла и вращение прекратилось. Кресла опять сошлись внизу капсулы, и я понял, что мое тело свободно.

Если честно, то, когда все это происходило, я про себя молился, а молюсь я с закрытыми глазами. Так мне легче почувствовать Бога.

Так вот, когда я открыт глаза, раскрывались двери капсулы, я увидел солнечный свет. Он был яркий, теплый и какой-то мягкий. Двери открылись, я понял, мне нужно выходить. Я вышел из капсулы сразу на большую каменную террасу. У меня перехватило дух, перед моим взором открылась огромная панорама. Боюсь, я не смогу описать достойно тот величественный пейзаж. Это были высочайшие горные вершины, слегка прикрытые искрящимся на солнечном свете снегом. Долины с полноводными реками, покрытые буйной зеленью лесов и лугов. Вдали, до горизонта, раскинулось море. Оно было всех оттенков — от светло-голубого до темно-синего цвета. Его гладь была чиста и спокойна. Я не сразу понял, где я, только постепенно до моего сознания дошло: меня пронесло сквозь толщу Земли на ее противоположную сторону. Я был совершенно один, и с этой каменной площадки не было никаких видимых путей спуска, отвесные скалы уходили в умопомрачительной глубины пропасти. Я впитывал в себя ароматы свежего горного воздуха, дышал им и не мог надышаться.

Где же я? Это не Тибет, это не Индия, таких гор там рядом с морем нет.

Я не мог придумать, с чем можно сравнить то, что было перед моими глазами. Я не находил ответа на свой вопрос. Потом я поднял голову и посмотрел на солнце и остолбенел. Это было не солнце. От неожиданности я просто перестал соображать. Я просто смотрел неотрывно на огромное шарообразное светило над моей головой и ничего не мог понять. Оно источало свет и не слепило глаза, его лучи лишь мягко согревали кожу. Легкие облачка заслонили его, и тогда я все понял. Вангол, я был внутри нашей Земли, она полая. Понимаете, наша планета полая внутри и имеет там атмосферу, моря, свое светило. Понимаете, другой мир. Совсем другой мир.

Гюнтер беспомощно, как-то по-детски посмотрел на Вангола.

— Я не могу это ничем доказать, но это так. Я там был!

— Я верю вам, Гюнтер, верю. Что было дальше?

Все, о чем рассказывал этот немец, а в том, что он действительно немец и ученый, Вангол нисколько не сомневался, было, мягко говоря, нереально. Но Вангол чувствовал, что Гюнтер говорит правду. То, что как истина абсолютно не воспринималось.

В мире шла война. Жестокая и беспощадная битва двух систем, мало чем отличающихся друг от друга по своей сути. Кровавая грязная драка, где побеждает наиболее сильный, хитрый и изворотливый. Где удар в спину считается воинским успехом, а умение побеждать, не обращая внимания на многомиллионные жертвы собственного народа, — воинским талантом. В мире, где основным тяглом была лошадь. Где люди умирали от холода, где за хлебную карточку убивали, где ценность человеческой жизни стремилась к нулю… И вдруг человек говорит о существовании чего-то, что никоим образом не вписывается в этот мир. Он говорит о существовании другого мира, и не где-нибудь, в других галактиках, а здесь же, на этой планете, на Земле. Вангол легко внушил немцу, что он послан спецслужбами для его спасения, и позволил ему раскрыться. Теперь он не знал, что с ним делать дальше. Оставалось выслушать все до конца и тогда решать этот вопрос.

Гюнтер хлебнул из кружки и задумчиво произнес:

— Интересно, а кроме вас этому кто-нибудь поверит?

— А вы думаете, это важно?

— Что именно?

— Что кто-то еще поверит или нет.

— Конечно. Это архиважно. Ведь от этого теперь зависит судьба всего мира.

— От чего, Гюнтер? Вы не закончили рассказ…

— Да, простите, Вангол, я продолжаю. Итак, я долго не мог осознать, что я не на поверхности, а внутри земного шара. Визуально это почти незаметно, и самое главное — сила тяжести действует точно так же, как вот сейчас на нас здесь. То есть там я стоял как бы вверх ногами. Все оказывается просто. Толщина оболочки Земли не менее тысячи километров, это я высчитал потом. Вектор центра тяжести в каждой точке этой поверхности направлен к ее середине. Вероятно, вещество, из которого она состоит, сверхплотное, обладающее сверхмассой и соответствующей силой притяжения. Иначе объяснить то, что я видел и испытал там, невозможно. Материки и океаны, тектонические плиты, разломы, вулканическая активность — это все тонкая пленка на мощной оболочке планеты… Это творение Божественных сил. Понимаете, Вангол, Земля — это не комочек вещества во Вселенной, появившийся в результате сгущения газов и взаимопритяжения твердых частиц материи. Это не результат какого-то взрыва. Нет, это творение Высшего Разума, Бога. Она совершенна. Я в этом убедился, побывав там. Когда-то она была совершенна и здесь. Об этом мне рассказали люди того мира.

— Вы встретили там людей?

— Да, Вангол, меня встретили люди. Настоящие люди из плоти и крови. Они другие, но они люди, наверное, больше, чем мы можем себе это представить.

— Какие они, Гюнтер? — заинтересованно спросил Вангол. Наверное, именно с этого места рассказ Гюнтера стал для Вангола настоящим открытием. Именно теперь Вангол не просто слушал, а впитывал всем своим существом то, о чем говорил этот странный немец.

— На этой террасе, как я уже говорил, никого не было. Я ходил по этой огромной каменной площадке, наслаждался пейзажем и даже немного забылся, состояние полного комфорта окутывало меня и несколько дурманило. Состояние необычайной легкости постепенно охватывало меня. Я с восхищением осматривал все вокруг, площадка, например, была выложена из полированных до зеркального блеска шестигранных плит, камень чем-то напоминал малахит. Есть такой минерал всех оттенков зеленого цвета. Эти плиты были не менее десяти метров в диаметре и подогнаны друг к другу идеально точно. Так у нас обрабатывали камень только в незапамятные времена, неизвестно как и неизвестно кто — я имею в виду египетские пирамиды, и не только. То, что их построили древние египтяне, просто блеф: как, не зная даже железа, они могли сверлить гранитные монолиты? Поднимать стотонные блоки? Признать эти сооружения творениями иной цивилизации — значит признать то, что мы находимся на неизмеримо низшем уровне развития! Вот что не позволяет ученым мужам официально признать этот очевидный факт. Признать факт собственного несовершенства, понимаете, Вангол? Именно теперь я понимаю и осознаю всю степень своего недавнего заблуждения и хочу, чтобы вы тоже задумались. Я хочу прояснить этот вопрос, потому что дальнейший мой рассказ может вызвать у вас недопонимание.