Палач. Книга 2 - Александр Ачлей Страница 36

— Нет, нет! Что ты! Мне очень интересно, — ответила она, в знак одобрения потрепав его по щеке.

— В общем, ребята они были классные! А начиналось-то все фактически с нуля! И вот за каких-нибудь 150 лет они создали новую страну!!! Уже к концу XVIII века на Атлантическом побережье Америки возникли первые 13 штатов, которые и стали основой будущей великой державы. Именно это и нашло отражение в государственном флаге США, на котором ровно 13 полос. Вирджиния, Нью-Хемпшир, Массачусетс, Род-Айленд, Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Делавер, Мэриленд, Северная Каролина, Южная Каролина, Джорджия. Эти названия ласкают слух! Красиво, не правда ли? Заселялись они не только выходцами с Британских островов. Галантные французы и педантичные немцы, рассудительные шведы и темпераментные итальянцы, расчетливые евреи и свободолюбивые ирландцы — все они внесли свою лепту в создание самой уникальной нации на планете Земля — американской! — Чабисов настолько увлекся собственным рассказом, что уже не обращал внимания на свою собеседницу. А у той, по мере того как он все больше входил в раж, возникало непроизвольное чувство отторжения.

— Ты так рассказываешь об американцах, словно лучше них вообще никого на свете нет, — с нотками иронии обронила она.

— Я уверен, что нет, — немного грубовато отрезал Чабисов.

— А как же мы, итальянцы, а как же твой родной народ, русские? — в тоне, с каким она к нему обратилась, чувствовалось преддверие грозы. Но Чабисов этого не заметил.

— По поводу итальянцев ничего особенного сказать не могу. Вы потомки Великого Рима, впрочем, промотавшие полностью доставшееся вам от него наследство. Вы не удержали в руках имперский жезл и вынуждены плестись в обозе мировой политики, — немного цинично начал он. — Что же касается русских, то это народ рабов с вороватым нравом и вечно недовольного быдла с весьма отставшей культурой, да и то заимствованной от греков, с унизительной бабской религией, которая ничему, кроме как вечному подчинению другим, не учит. Поэтому, несмотря на все его якобы заслуги перед человечеством, я считаю, что он вполне заслуживает сегодняшнего унизительного статуса второстепенной, а может, и третьестепенной державы…

— Постой, постой! — она пыталась остановить распалявшего самого себя Чабисова. — Нельзя же говорить такое о собственном народе!

— А кто сказал, что он мой? Какое я к нему имею отношение? Или для того, чтобы называться русским, достаточно родиться в определенных географических границах? Так вот знай. Я ненавижу этот народ. Ненавижу его историю. Ненавижу свою нищету в детстве. Унижения моей матери. Предательство отца. И я считаю несправедливым то, что у этого народа 90 процентов всех земных богатств…

— И ты хочешь эту несправедливость поправить… — скорее утвердительно, чем вопросительно заметила Алессия.

— Да, я хочу именно этого! — с нажимом на последнее слово сказал Чабисов.

— И право, наверное, имеешь?.. — голос Алессии становился все тише.

— И право имею, — уверенно ответил Антон.

— Понятно, — Алессия устало поднялась и ушла.

— Ты куда? Я еще не договорил! — пытался остановить ее Чабисов. Но Алессия скрылась за дверью каюты и демонстративно закрыла ее на ключ.

Это была их первая ссора. Собственно говоря, он не понял, из-за чего она произошла. Он настолько был уверен в своей правоте, что ее недовольство показалось ему бабским капризом, обычной уловкой, к которой слабый пол прибегает всякий раз, когда у него нет иных аргументов. Ну ничего, пусть побесится немного. Это даже полезно. А то что-то уж слишком у них все хорошо. И он налил себе почти полный фужер виски и залпом выпил.

Ночевал он в кают-компании. Утром у него болела голова. Он позвал Алессию, но ему никто не ответил. Спустившись на нижнюю палубу, он хотел прыгнуть в воду, освежиться. Но бдительные секьюрити удержали его от этого шага, сказав, что они сейчас идут со скоростью 22 узла и у него есть все шансы навсегда остаться за бортом. Недовольно оттолкнув ни в чем не повинных ребят, Чабисов поднялся наверх и осторожно постучал в дверь каюты. Ему никто не ответил. Тогда он несколько раз ударил в нее кулаком. Тишина. Он вышел из себя и стал долбить в дверь ногой. Замок щелкнул, дверь отворилась, на пороге стояла его Леся, такая прекрасная и грозная в своем праведном гневе, что он аж зажмурился.

— Прости меня, богиня! — Чабисов картинно упал на колени. Он тянул к ней дрожащие с похмелья руки, что выглядело довольно смешно. И Алессия засмеялась. Примирение было долгим и страстным. В дальнейшем он избегал говорить с ней на слишком серьезные темы.