Забыть и выжить - Фридрих Незнанский Страница 36

— Да вы чего?! Какая диверсия? Никого не было! Там же у нас один выход — через коридор. А тут — мы. Не, никого не было. Только свои… А чего Борьку-то повели? Вы думаете, это он аварию устроил, что ли? Да вы чего? Я его вон с каких лет помню! Зря парня обижаете…

— Никто его не обижает. — Следователь нахмурился. — И вообще, действия следствия обсуждать вам не положено. А сам гражданин Платонов не может нам ничего путем объяснить. Он, между прочим, утверждает, что не отходил от своего поста, только в туалет, на минуту-другую. А другие свидетели, и вы в частности, показывают, что и он, и Столешников вместе с вами смотрели передачу. Зачем же он говорит неправду? Вот и пусть хорошенько подумает!.. У вас есть что добавить к тому, о чем мы говорили?

— Дак откуда ж? Мое дело, говорю, чистоту соблюдать… А Борьку-то отпустите?

— А почему вы о нем волнуетесь? У вас есть в этом вопросе личный интерес?

— А как же! Парень-то не виноват! За что его?

— Все, закончили, и этот вопрос больше не обсуждается, — сердито заговорил Липняковский. — Читайте протокол, если что не так, поправьте. И подпишите каждый лист, что с ваших слов записано правильно… А теперь — свободны. Кстати, фамилию и адрес этого паренька, который недавно к вам устроился — его Славой зовут, — вы не помните?

— Славка-то? А-а-а, этот?.. Найденов ему фамилия. А где проживает, ей-богу, не знаю. Так вы у нас в кадрах поинтересуйтесь, там-то уж ведомо. Шустрый паренек. — Женщина хмыкнула и многозначительно улыбнулась. — Теть Шур, чего это? Теть Шур, а чего там?.. Ну пойду-у? — протянула она вопросительным тоном и скользнула взглядом не по следователю, задававшему ей вопросы, а по накачанной фигуре Антона. И Плетнев слегка кивнул ей, подмигнув незаметно для Липняковского.

— Чего это она улыбалась, как ваше мнение, Антон Владимирович? — пытливо глядя Плетневу в глаза, спросил по-прежнему хмурый Липняковский.

Антон непроизвольно и сам хмыкнул, вспомнив улыбку и особенно беглый взгляд уходившей Александры Григорьевны.

— Почему, спрашиваете? А вы не обратили внимания на то, как она перед нами подавала себя? Уж для большинства даже ни в чем не виновных людей вызов сюда, к вам, обычно сопряжен с обязательными неприятностями, верно? А для нее — событие в жизни! Она и приоделась, и формами своими поиграла — женщина, и этим все сказано. Впрочем, вы ведете следствие, вам и карты в руки. Но если вам интересно мое, дилетантское, в общем-то, мнение, я бы, наверное, опросил всех девятерых, включая мальчиков и девочек. Если авария не была запланирована и подготовка к ней не осуществлена заранее, то виноват либо кто-то из этой смены, либо действительно был чужой, которого не заметили по той причине, что он был, извините за парадокс, в доску своим. В Генеральной не так давно в одном деле похожая ситуация сложилась. Турецкий, кстати, и расследовал. Там мину в самолет при подготовке к рейсу заложили. И кто б, вы думали? Грешили на охранников. А оказался их начальник, иногда, по собственной инициативе, проверявший своих ребят. Вот так… Да чего я вам-то рассказываю, господи! Вы ж сами все это лучше меня знаете…

— Да, была и у меня такая мысль. — Лицо у следователя разгладилось. — Я согласен с вами, «чужим», называя его в кавычках, мог оказаться именно самый что ни на есть свой человек. Какой-нибудь сторож дядя Петя, на которого никто и внимания привык не обращать, ибо он для всех — пустое место. Или как та же уборщица тетя Шура.

— Ну, надеюсь, уж ее-то вы, наверное, подозревать не собираетесь? — засмеялся Плетнев.

— Ох, уважаемый Антон Владимирович! В моем положении самого себя скоро придется подозревать… Но странно, что явились только четверо, я ведь всем девятерым повестки выписал. Непорядок…

А может, уже подошли?

Липняковский начал медленно и грузно подниматься, выбираясь из-за стола. Плетнев опередил его:

— Сидите, я выгляну… Нет, в коридоре никого, — сказал он, вернувшись в кабинет. — Подождем? Или, может, мне вместе с вашим милиционером проехаться по адресам?

— Не надо, все их адреса известны. Наш курьер должен был еще с утра вручить повестки. Это я у нее спросил на всякий случай, вдруг какие изменения?.. Сейчас позвоню на электростанцию, — озабоченно кивнул следователь. — Там и наш прокурор, и комиссия из «Крайэнерго» работает, не исключаю, что и они могли кого-то вызвать к себе. Нестыковки в нашем деле, к сожалению, частые явления… Да, похоже, у них что-то не получается, света нет до сих пор… — Липняковский щелкнул выключателем настольной лампы, та не зажглась. — Вот видите? А ведь больше половины суток прошло! Об убытках в хозяйстве уже просто молчим…

— Послушайте, Витольд Кузьмич, — решился Плетнев, которому все эти допросы были абсолютно до лампочки, а помогать искать Турецкого следователь вроде бы еще и не собирался. — Может, мы, чтоб не терять времени, не ждать, когда явятся остальные свидетели, вернемся к моему вопросу? У меня с собой фотография Александра Борисовича, вот… — Антон полез в сумку, достал фото и протянул Липняковскому. — Я подумал, пока суд да дело, может, вы свяжетесь с милицией? А я бы отнес им? Чтоб размножить, постовым раздать, еще время уйдет! Вдруг кто-нибудь его видел, да? Короче, я бы скоренько обернулся, и мы б с вами продолжили. Как посмотрите на такой вариант?

И следователь, которому определенно не хотелось отпускать московского гостя, даже будто обрадовался такому предложению. Позвонить — нет ничего проще. А городской отдел милиции — на противоположной стороне площади, красное трехэтажное здание. Отличная идея!..

Выходя из здания прокуратуры, Плетнев едва не столкнулся с тремя молодыми людьми и симпатичной девушкой, которые дружно побросали в урну недокуренные сигареты и стали подниматься по ступенькам ему навстречу. Он посторонился, пропуская их, и с легким злорадством подумал, что смылся как раз вовремя. Пусть-ка следователь сам повозится с ними. А подойти надо попозже, чтоб не выслушивать одно и то же.

И, уже пересекая площадь, Антон вдруг сообразил, какой вопрос возник у него в голове там, на лестнице, и сразу же исчез, поскольку не являлся в настоящий момент для него главным. Совсем простенький вопрос. Этих-то тоже было четверо. Итого — восемь! А где девятый?..