Огненное колесо - Патриция Вентворт Страница 36

Было еще много задано вопросов и получено ответов, но результат оставался прежним. Обдумывая каждое слово, Джон Хиггинс продолжал утверждать, что где-то около одиннадцати часов он стоял под окном Эйли Фогерти и разговаривал с ней около пятнадцати минут, а затем пошел домой. Ни тогда, ни в течение последних пяти лет он не переступал порога «Огненного колеса». Он ни разу за последние двадцать четыре часа не видел Люка Уайта и не разговаривал с ним.

Когда его отпустили, Крисп сказал нравоучительным тоном:

– Можете не сомневаться, что все было так, как думаю я. В комнате окно, не закрытое на защелку. Вон там. – Он указал на дверь, ведущую в гостиную. – Все остальные окна были заперты, а это нет. Кастелл утверждает, что проверил их все, когда запирал дом на ночь.

Фрэнк Эббот рассеянно смотрел на свои начищенные до блеска ботинки.

– Я не думаю, что стоит доверять свидетельствам Кастелла, – изрек он.

Крисп вполне добродушно кивнул:

– О да. Но вы здесь находитесь для того, чтобы найти что-нибудь против Кастелла, ведь так? Он скользкий тип, и, является он британским подданным или нет, на нем ясно написано, что он иностранец.

Фрэнк сказал:

– Космополит, если вы хотите быть вежливым, или полукровка, если не хотите. Отец-португалец и мамаша-ирландка. Родившийся более или менее случайно где-то в лондонских трущобах и выросший в Марселе, где его родители держали что-то вроде меблированных комнат.

Мисс Сильвер кашлянула:

– Это объясняет тот факт, что некоторые обороты его речи зачастую похожи на французские.

Крисп хмыкнул.

– Как легко создать плохую репутацию! – сказал он. – Вы не вправе повесить Кастелла за то, что его мать была тем, кем была. Может, он и связан с этим делом по контрабанде наркотиков, с которым вы так носитесь, но по этой причине он постарается не связываться с таким делом, как убийство. А мотив? Кроме того, они крепко держались друг друга, как воры.

Фрэнк Эббот улыбнулся:

– Вы это сказали – они держались друг друга, как воры. Вы никогда не слышали о том, что жулики иногда ссорятся?

Когда Джон Хиггинс вышел из кабинета, он прошел через гостиную в холл. Уже пять лет он не был здесь, но прекрасно ориентировался. Он заглянул за ширму у двери в столовую, увидел, что там никого нет, и начал подниматься по лестнице.

На площадке посередине лестницы он остановился и прислушался. До него донесся звук голосов. Он постучал в дверь комнаты, в которой прошлой ночью ночевал Джереми, и вошел.

Эйли и Джейн Херон застилали постель на старомодной кушетке. Джереми сидел за столом и что-то писал. Эйли вскрикнула от удивления. Побледнев, она осталась стоять там, где была, и не попыталась подойти к нему даже тогда, когда он позвал:

– Эйли!

Она только затаила дыхание и подвинулась ближе к Джейн. Наступила кратковременная напряженная тишина. Тишину нарушил Джереми:

– Привет! Полагаю, вы уже слышали?

Джон кивнул.

– Полиция послала за мной и миссис Бридлинг. Похоже, мы с ней оба были здесь в прошлый вечер. Как и все остальные. – Он повернулся к Джейн. – Мисс Херон, я должен поблагодарить вас за помощь Эйли. Эта мисс Сильвер, что находится внизу с полицией, сказала мне, что вы присматриваете за Эйли. – Он положил свою руку на руку девушки. – Идем в столовую. Мне есть что сказать тебе, а тебе есть что сказать мне.

Они прошли в столовую, которая при свете дня была похожа на мрачную пещеру. Свет попадал в нее только с одной стороны – через два высоких окна, расположенных напротив двери. Темные панели поглощали свет. Очаг еще никто не убирал, и зола от поленьев, сожженных накануне, шевелилась от сквозняка, проникавшего через трубу.

Но очаг, даже потухший, обладает притягательной силой. Джон и Эйли подошли к нему и стояли, слегка отодвинувшись друг от друга. За ними загораживала дверь в холл ширма, оклеенная картинками, вырезанными из старых газет и журналов. Картинки были цветные и черно-белые, но выцветшие за последние сто лет под покрывавшим их глянцем, приобретшим янтарный цвет. Эта ширма служила для защиты комнаты от суровых сквозняков, которые гуляли по дому, когда входная дверь была открыта. Правда, от нее было мало пользы. Холодный поток воздуха проходил по комнате, причем казалось, что он исходит то от очага, то от окон, то от загороженной ширмой двери.

Джон Хиггинс не замечал этого, но Эйли дрожала, как под порывами ветра. Она выглядела довольно хрупкой, стоя там и протянув дрожащие руки к холодному очагу. Он обнял ее.

– Эйли, дорогая, в чем дело? Он не обидел тебя? Скажи!

Она молча стояла в его объятиях, не шевелясь, как будто пыталась сдержать дрожь и не прижиматься к нему. Она отрешенно ответила:

– Он не обидел меня. Он был мертв, когда я спустилась. Они думают, что его убила я.

– Эйли, что заставило тебя спуститься?

Он почувствовал, что она начала дрожать и силилась сдержать дрожь. Она напоминала животное, от страха притворяющееся мертвым. Но ей нечего было бояться рядом с ним.

Он прижался щекой к ее волосам:

– В чем дело? Чего ты боишься? Я должен знать, иначе я не смогу тебе помочь. Скажи мне, моя милая. Ты пошла к мисс Херон, как я велел тебе?

– Да… – слово было больше похоже на вздох, чем на звук.

– Тогда почему ты там не осталась? Эйли, я же велел тебе там остаться.

Ее голова была низко опущена, и он не мог видеть ее лицо. Теперь она подняла голову и внимательно посмотрела на него:

– Ты знаешь…

– Я?

– Ты… позвал меня…

– Эйли!

– Ты пришел под окно и посвистел. Я услышала твой свист и пошла в свою комнату. Когда я выглянула из окна, ты заворачивал за угол дома…

Он прервал ее:

– Эйли, о чем ты говоришь?

Она снова повторила то, что сказала, как ребенок, затвердивший урок:

– Ты пришел, насвистывая. Когда я увидела, что ты заворачиваешь за угол дома, я спустилась вниз. Я собиралась открыть одно из окон в гостиной и сказать, чтобы ты шел домой, но в холле был он – он был мертв. Джон, зачем ты это сделал?

Он поднял большие руки и положил ей на плечи:

– В чем дело, дорогая, что заставило тебя так думать обо мне? Неужели ты думаешь, что я посмел бы до тебя дотронуться, если бы мои руки были обагрены чьей-то кровью? Нет и нет, не надо так думать! Не буду отрицать, что во мне проснулся гнев, когда миссис Бридлинг рассказала мне все, но, слава богу, в тот момент Уайта не было рядом. Не то чтобы он не заслуживал хорошей трепки, ведь он ее заслужил, и, если бы я с ним встретился, он бы ее получил. Но не нож в спину, дорогая, – даже и не думай! Пусть это тебя не беспокоит, потому что я не способен на это, несмотря на то, что я был в ярости. Я не отрицаю, что врезал бы ему и вряд ли бы сожалел потом об этом. Слуга Господа не должен драться, но бывают случаи, когда трудно сдержаться – я этого не отрицаю. Но не ножом и не в спину. У тебя нет никаких причин бояться, что я могу сделать что-то подобное.