Приличный человек - Чингиз Абдуллаев Страница 36

Судья объявила получасовой перерыв. Все поднялись со своихмест. Чагунава остался сидеть на стуле, глядя перед собой невидящими глазами. КФейгельману подошел Плавник, который позвал его на очередные переговоры. Обаадвоката ушли куда-то в коридор. Все остальные тоже вышли в коридор. Кто-тоотправился курить, кто-то просто подышать воздухом. Выходя из зала, Юна Миланичснова посмотрела на Дронго и вышла, ничего не сказав. Он подошел к ВахтангуМихайловичу. Тот сидел в одиночестве. Даже Антонина Алексеевна побояласьостаться рядом с ним, чтобы ни о чем его не расспрашивать в такой сложныймомент.

– Они все подстроили, – тяжело дыша, произнес ВахтангМихайлович, – они узнали про наш предварительный договор и все подстроили.Уговорили австрийцев отказать нам в последний момент.

– Я не совсем понимаю причину их подобного поведения, –признался Дронго, – почему они так упрямо хотят вас разорить. Она моглисогласиться на реструктуризацию долга. Или хотя бы подождать, пока вы получитекредит у австрийцев. Почему у них такой болезненный интерес к вашей компании? Вчем причина?

– Откуда я знаю, – отмахнулся Чагунава, – самничего не понимаю. Мы бы и так им выплатили все деньги по частям. Зачем нужнопускать в ход такую «тяжелую артиллерию», как Иосиф Борисович? Вы знаете,сколько стоят его услуги? И все для того, чтобы описать мое имущество илиимущество Коли? Не верю. Значит, у них есть другой интерес, о котором они неговорят.

– У компании есть другие активы или что-то ценное? Земля,недвижимость, здания, строения?

– Два недостроенных здания в Туле. Но это так, рабочиепомещения, а не здания. Они стоят в лучшем случае по пятьдесят тысяч долларов.И наш недостроенный завод. Один из приехавших сотрудников банка КТБ сказал, чтоон не стоит даже дерьма коров, которые там ходят.

– И больше ничего?

– Нет. Больше нет. Мы все распродали. Нам с Колей казалось,что завод может начать приносить серьезную прибыль. Ведь мы раньше размещалинаши заказы в других местах и соответственно получали деньги только наперепродаже металлоконструкций. В период бурного роста на таких перепродажахможно было зарабатывать до сорока процентов. Мы тогда посчитали и решили, чтонужно строить собственный завод, тогда у нас прибыль могла быть до семидесятипроцентов. Но вы видите, что получилось.

– И все-таки непонятно, почему они вас такпрессингуют, – задумчиво произнес Дронго, – их наблюдение за моеймашиной, их очевидный интерес ко всему, что связано с вашей компанией. Неужеливы ничего не знаете?

– Если бы знал, то давно сказал. Я прятал ото всех этотавстрийский контракт, мы его разрабатывали втроем. Я, Коля и ЭдуардАлександрович. Коля туда дважды ездил, хотя в последний раз, примерно месяцназад, вернулся каким-то потухшим. Уже после подписания договора ему звонилкто-то из банка КТБ, и Николай посчитал, что они знают о нашем предварительномдоговоре. Но я его отговаривал, убеждал, что этого не может быть. Получается,что я дурак, а он был умный.

Чагунава махнул рукой и поднялся, доставая пачку сигарет.Дронго вышел следом за ним в коридор. Вахтанг Михайлович пошел в мужскойтуалет, чтобы выкурить сигарету. В самом здании уже не разрешали курить. Дронгоувидел стоявшую у окна госпожу Миланич. Она смотрела куда-то вниз. Он подошел кней и встал рядом. Она чуть повернула голову.

– Господин Дронго, – это был не вопрос, аутверждение, – я не ошиблась.

– Меня обычно так называют, – согласился он.

– Я знаю, – умехнулась она.

Эта усмешка. Неужели они были прежде знакомы? Не может быть.Он бы запомнил такое необычное имя – Юна. И фамилия Миланич. Нет, у негохорошая память. Он никогда не был знаком с Юной Миланич. Но почему тогда онакажется ему такой знакомой?

– Вы меня не узнаете? – спросила женщина.

– Мне представили вас как вице-президента банка, –сообщил Дронго, – насколько я помню, среди клиентов КТБ я не числюсь.Возможно, в другом месте и в другое время мы были знакомы...

– Более чем, – улыбнулась она, – я думала, что вызапомните меня надолго. Я вас запомнила на всю жизнь.

– Простите. Разве мы были знакомы?

– Вспомните, – настойчиво сказала она, – неужеливы действительно не можете меня вспомнить? Хотя это было достаточно давно, но ябыла убеждена, что вы меня узнали.

Голос, поворот головы, усмешка, ее руки. Неужели он был сней знаком? Нет. Никогда среди его знакомых не было Юны Миланич.

– Простите, – сказал он, – наверное, ужесказывается возраст. У меня начался ранний склероз.

– Просто вы помните меня под другими именем, – пояснилаона, – и с другой прической. Ведь моего настоящего имени вы тогда так и неузнали.

– С другой прической, – растерянно пробормотал Дронго,всматриваясь в женщину.

– У меня были светлые волосы под береткой, – сказала,улыбнувшись, Юна Миланич, – и тогда вы знали меня под другим именем.Совсем под другими именем, господин эксперт.

Он изумленно взглянул на нее. И даже сделал шаг назад,словно опасаясь, что она бросится на него. Женщина была достаточно высокогороста. Однажды она уже пыталась с ним бороться. Однажды...

– Инна Светлова, – растерянно прошептал Дронго, –вы тогда выдавали себя за Инну Светлову.

Это было нашумевшее дело девяносто шестого года, когда былауничтожена группа контразведчиков под руководством подполковника Славина. Тогдабыл задействован план по избранию президента на второй срок, названный«Возвращение Голиафа», и сотрудники Славина слишком близко подобрались к этойтайне. Почти вся группа была уничтожена, а Дронго, выходивший на связь с этойгруппой, познакомился с «Инной Светловой», которую он честно пытался спасти.Даже не подозревая, что ему подставили совсем другого человека, офицераспецслужб, имя которой он так и не узнал.