Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс Страница 35

Приплюснутое строение оказалось не просто по-деревенски непритязательным, но даже заброшенным. Трава подступила к самому крыльцу. На оккупированной сорняками узкой террасе из старого кирпича стояло несколько потрепанных садовых кресел. Дырявые подушки выцвели. С одной из них спрыгнул кот и скрылся в зарослях травы. Из здания не доносилось ни звука, не было никаких признаков жизни.

Миссис Ботрайт энергично постучала. Дверь тихо отворилась внутрь. Открылся вид в огромную комнату. Северная и противоположная ей стены были из стекла, и помещение заливал ясный, равномерный свет. Первое, что бросилось мистеру Гибсону в глаза, – девушка, лежащая на тахте.

На ней была только длинная, расклешенная юбка ярко-синего цвета. Пока Гибсон моргал, ослепленный светом, обнаженный торс изогнулся – тело оказалось живым.

Послышался мужской голос:

– Кто это к нам пришел? Мэри Энн Ботрайт! Со всем клубом?

Девушка натянула на себя свободную, слегка порванную по шву майку. Она странно смотрелась наряду с богатой шелковой юбкой, подол которой был расшит золотом.

– Дело очень важное, – объяснила миссис Ботрайт. – Иначе бы, Тео, я вас не потревожила.

– Надеюсь, – ответил голос. – Хотя все к лучшему. Я устал. Только что понял. Надень рубашку, Лавиния.

– Уже. – Девушка сидела, развалившись, на тахте и вертела голыми ступнями, пока они не успокоились одна на другой. У нее были огромные, темные глаза, безмятежные, как у коровы.

Гибсон оторвал от нее взгляд и увидел мужчину.

– Теодор Марш, – официально, но торопливо представила его миссис Ботрайт. – Это миссис Гибсон, мисс Северсон, мистер Гибсон, мистер Таунсенд и мистер Коффи.

– Вы не похожи на клуб, – удивился художник. – Кто же вы? С некоторыми из вас я раньше явно встречался.

Он был высок, худ как жердь, одет в твидовые брюки, красную рубашку и черный пиджак. Волосы совершенно белые и выглядели так, словно их никогда не причесывали и держали в первозданном состоянии, словно мех. Лицо морщинистое, умное, руки узловатые. Ему было около семидесяти лет.

В нем бурлила энергия. Он пригласил гостей в дом, при этом двигался порывисто, постоянно притопывая. У него были желтые зубы – все, кроме трех, слишком белых, чтобы оказаться настоящими. И улыбка напоминала колос, где тоже соединялись белый и золотистый цвета. Этот человек явно не успел отравиться.

– Вы не находили бутылку с оливковым маслом? – бросилась с места в карьер Розмари.

– Нет, – ответил художник. – Сядьте. Объясните.

Гибсон, ощущая слабость и нехватку воздуха, сел. Медсестра и водитель автобуса устроились друг подле друга. Пол, демонстрируя хорошие манеры, остался стоять и отводил взгляд от голых ступней модели. Затянутая в корсет миссис Ботрайт, стоя, коротко и ясно изложила суть дела. Розмари сопровождала ее рассказ взволнованными жестами.

Тео Марш, утихомирив энергию ровно настолько, чтобы выслушать гостей, быстро и всесторонне оценил ситуацию.

– Да, я был в автобусе. Сел сегодня днем на остановке перед публичной библиотекой. Так вы водитель? Я не рассмотрел вашего лица.

– Мало кому приходит в голову, – пожал плечами Ли.

– Вы можете нам помочь? – нетерпеливо перебила его Розмари. – Вам не попадался на глаза зеленый бумажный пакет, мистер Марш? Может быть, вы видели, как кто-то его взял?

Художник перевел взгляд с водителя автобуса на миссис Гибсон. Затем резко склонил голову набок, словно хотел представить, как она выглядит вверх ногами. И спокойно ответил:

– Может быть, видел. Я много чего вижу. Скажу через минуту. Дайте время восстановить картину.

Миссис Ботрайт заняла трон. Во всяком случае, так царственно водрузила свой вес на стул, будто это был в самом деле трон.

– И вы с вашими заботами и изящной спиной сядьте, – повернулся Марш к Розмари. – Не ерзайте. Я презираю ерзающих женщин. Мой ум нельзя отвлекать.