Выстрел из прошлого - Лаура Липман Страница 35

В воскресенье, прямо с утра, она отправилась на поиски Трежера.

И хотя день выдался еще более жаркий, чем накануне, Тесс решила обойтись без машины, выбрав примерно тот же маршрут, каким на ее месте двигался бы Трежер — сначала на запад, в «Бобы и лепешки», потом назад, на восток, от одной забегаловки к другой — никогда не удаляясь за пределы Батчерз-Хилз.

«Бобы и лепешки», некое подобие харчевни, где можно было получить тарелку бесплатного супа, располагалась всего в двух кварталах от дома, где жила сама Тесс. Разместившаяся в прежнем здании синагоги, католическая миссия ютилась в крохотной комнатенке на первом этаже, выходившей прямо к воде, сразу за углом того дома, где сейчас снимала квартиру Тесс. Но бедность — это такая штука, которая не знает периодов затишья, поэтому очень скоро столовой стало тесно в крохотном помещении миссии.

Но Тесс, хотя и знала об этом, все же была немало удивлена, увидев плотную толпу мужчин и женщин, молча клубившуюся у входа в «Бобы и лепешки». На первый взгляд, их было чуть ли не пятьдесят человек, и это в одиннадцать часов утра в воскресенье. Широкоплечий мужчина в темных очках с зеркальными стеклами стоял, прислонившись спиной к двери, и что-то негромко говорил в переговорное устройство. Время от времени, дверь с легким щелчком открывалась, наружу выглядывала женщина и что-то шептала ему на ухо. После чего мужчина выкрикивал в толпу номера. Пять — десять человек, терпеливо ожидавших, когда придет их очередь, показывали свои талоны, и их пропускали внутрь. Эта сцена очень напоминала благотворительные столовые в том же Нью-Йорке, правда, стоявшие тут бедняки вели себя намного вежливее.

— Ты не можешь пройти в столовую с собакой, сестренка, — услышала Тесс. Голос стоявшего возле дверей мужчины звучал хоть и твердо, но в нем не было и намека на злость. — Ступай, я пригляжу за твоим псом, пока ты поешь. Если не возражаешь, конечно. У тебя в запасе верных полчаса.

— Видите ли, я не насчет обеда. Дело в том, что я ищу одного человека, мне сказали, он приходит сюда каждый день. Его зовут Трежер Титер.

— Трежер Титер? — Мужчина в «зеркалках» задумчивым взглядом обвел молчаливую толпу. — Не помню такого. Впрочем, я ведь не всех тут знаю по именам. Вот сестра Элинор наверняка скажет вам точно, да только сегодня ее не будет. А ваше дело никак не может подождать до завтра?

— Может, конечно… да и потом, уже все равно ничего не поделаешь… — со вздохом кивнула Тесс.

— А вы хоть знаете, какой он с виду?

— Нет, конечно. Знаю только, что совсем молодой, еще и семнадцати нет. Вполне вероятно, употребляет наркотики.

— Есть тут один парнишка, который приходит чуть ли не каждый день, но я никогда не слышал, чтобы кто-то назвал его Трежером. — Мужчина негромко буркнул что-то в свой «уоки-токи», внимательно выслушал то, что протарахтел в ответ чей-то безликий голос, и повернулся к Тесс. — Джо Ли говорит, что парень, о котором я говорю, появился тут, едва пробило десять. Стало быть, давно уже ушел. С тех пор народ в зале сменился уже несколько раз.

Беззубый старик, несмотря на жаркий день вырядившийся в теплое пальто и вязаную шерстяную шапку, бесшумно протиснулся к охраннику и что-то конфузливо зашептал ему на ухо. Бедняга столько лет уже прожил на улице, что грязь, пыль и копоть — неизбежные спутники большого города — казалось, намертво въелись в его кожу, насквозь пропитали одежду. Искей, брезгливо сморщив нос, потянулась обнюхать его пальто. Не ожидавший этого старик испуганно шарахнулся в сторону и попытался юркнуть за угол дома.

— В чем дело?

— Парень говорил, он слышал, что у Би Гадди сегодня будут раздавать то, что осталось на кухне. Вот, дескать, парнишка и помчался к ней. Сам, дескать, так сказал, когда уходил. Вы знаете, где это? Неподалеку от Коллингтона.

Старик, видимо, успокоившись, снова принялся протискиваться к ним. И хотя он на ходу рылся в карманах, Тесс обратила внимание, что он ни на минуту не отрывает глаз от Искей. Как и в первый раз, он принялся шептать что-то на ухо охраннику, но так тихо, что Тесс, как ни старалась, не смогла разобрать ни слова.

— Ваша собака кусается? — повернувшись к ней, спросил мужчина.

— Будь вы крысой, тогда возможно. А вообще она проявляет интерес исключительно к сосискам.

— Слышишь, Говард? Девушка говорит, что собака не кусается. Да и мне тоже так кажется. Так что валяй, спрашивай, о чем ты там хотел спросить.

Старик застенчиво покачал головой. Потом, вытащив из кармана банку со «спрайтом», неуклюже протянул ее Тесс. Она обратила внимание, что, хотя руки у него были до омерзения грязными, ладони выглядели так, словно он только что отмыл их с мылом.

— Один парень из супермаркета пожертвовал нам сегодня пару упаковок с содовой, вот мы и даем каждому по банке перед уходом, — пояснил охранник. — Говард хочет вас угостить. Говорит, отсюда до харчевни Би Гадди неблизко, и в такой жаркий день, как сегодня, у вас наверняка пересохнет в горле, пока вы доберетесь туда.

Тесс невольно уставилась на банку в старческой руке, заметила шишковатые, изуродованные пальцы, желтые ногти с траурным ободком под ними. Яркая оранжевая банка — «Американская мечта», визитная карточка супермаркетов — мгновенно запотела. Судя по всему, она недолго пробыла у старика в кармане. Тесс почувствовала на себе взгляд охранника. «Американский выбор», — подумала она. Но сейчас выбор был за нею. Она взяла банку, постаравшись не вздрогнуть, когда ее пальцы коснулись руки бродяги, вскрыла ее и сделала большой глоток.

— Спасибо, Говард, — благодарно кивнула она старику.

Тот снова начал проталкиваться через обступившую их толпу, потом повернулся и торопливо заковылял по улице.

— Вы доставили ему огромную радость, — одобрительно сказал охранник.

— Тем, что выпила его содовую и до смерти напугала своей собакой?

— Нет, конечно. Тем, что позволили ему сделать что-то для вас. Понимаете, никому не нравится только брать, ничего не давая взамен. Унизительно вечно жить с протянутой рукой. Говард каждый день берет с собой кусочек хлеба — кормит птиц. Ему приятно чувствовать, что кто-то в нем нуждается. Да вы сами увидите.

Так оно и вышло — свернув на Бэнк-стрит, Тесс заметила старика, окруженного щебечущей стайкой птиц. Голуби и чайки нахально обсели его со всех сторон, но по лицу старика было заметно, что он ничуть их не боится. Он что-то ласково ворковал, разговаривая с птицами на их языке, ломая хлеб на мелкие кусочки и кидая их в воздух, словно новогоднее конфетти.