Пять баксов для доктора Брауна. Книга 2 - М. Р. Маллоу Страница 35

— А почему молодой Робинсон разорвал помолвку? — бабуля с достоинством жевала кусочек коричневого хлеба. — Неизвестно?

— Не говорят, — хозяйка по-индюшачьи повертела головой. — Скандал! Позор! Я всегда говорила, что легкое поведение до добра не доведет!

На словах «легкое поведение» миссис Гейзер сделала особое ударение, глядя на бабулю.

— Это вы на что намекаете? — взвилась та.

— Я намекаю?

— Ну не я же!

— С чего же вы так решили, интересно?

Компаньоны спешно покинули поле боя.

— Не надо было тебя слушать, — бормотал Дюк. — «Здравый смысл, здравый смысл!» Хорош здравый смысл!

— Ты сам просил! — отбивался Джейк. — Ну не знаю я другого способа отвадить твою барышню так, чтобы тебе самому не пришлось с ней объясняться!

Но не успели они обсудить обстановку, притащилась жена председателя городского совета, миссис Макферсон. Этакая бодро скачущая дама с бодро скачущей прической. Дама эта приходила уже в третий раз. Она во что бы то ни стало хотела узнать, как дела у ее родных во Фриско, и каждый раз выходила на фотографиях то в кондитерской, то на улице, за руку с девочкой лет трех (дочь Макферсонов как раз недавно вышла замуж), то, вот сегодня, — прогуливающейся с двумя таксами. Каждый раз приходилось пожимать плечами и оправдываться, что, мол, материя тонкая, непредсказуемая, и, мол, мало ли, что мировой универсум выдать может. Джейк, выставленный в коридор, увидел, как М.Р. долго и задумчиво слушал, потом помотал головой. Говорил он тихо. Джейк тоже потряс головой — авось станет лучше слышно. Дама настаивала. Дюк что-то ответил, самым безнадежным образом глядя в стол. Дама заботливо что-то предложила. Потом, похоже, еще что-то. Выслушала М.Р. и — уже раздраженно — задала какой-то вопрос. Дюк поднял страдающие очи потолку, но не высокомерно, а так, не от меня, мол, зависит.

Дальше Джейк не увидел ничего, потому что его резко взяли за плечо и отвернули от двери.

— Замышляем очередное вранье, да? — хозяйка уткнула руки в бока. — Ну как же, мы же здесь идиотки! Старые курицы! Вешай лапшу, сколько хочешь! Вот так, да?

— Мэм, — спросил Джейк, — что случилось?

— Случилось! Он еще спрашивает! Случилось, а!

Джейк попятился, но отступать было некуда. Наоборот, надо было правдами и неправдами увести квартирную хозяйку от двери, чтобы не вышло скандала двойного.

— Мэм, — осторожно сказал искатель приключений, — может быть, вы расскажете мне все внизу? Он там занят…

— Ах, он еще и занят? — голос миссис Гейзер предвещал бурю самым недвусмысленным образом. — Ну, сейчас он увидит на небе звезды! Эй, вы, бабуля!

— Что случилось, миссис Гейзер? — выглянула та, для предосторожности не показываясь целиком.

— Уехал! — коротко ответила та. — Представляете, уехал! Даже записки не оставил!

— Куда уехал? — испугалась миссис Буддл и выбралась в коридор. — Надолго?

— Мне, — в это слово миссис Гейзер вложила все, — он не доложился!

— На что это вы намекаете? — бабуля Буддл тоже подбоченилась.

— Это я намекаю? — взвилась миссис Гейзер.

— Не я же!

— Это я намекаю? — не успокаивалась миссис Гейзер

— Не я же!

— Подождите вы, Летиция, — сказала вдруг миссис Буддл. — Может, вернется?

— Вернется?! — еще хуже завопила миссис Гейзер. — Вернется он, как же!

Она схватила бабулю за плечи и подтолкнула к номеру пятому. Дверь пятого не была даже заперта. Д.Э., которого миссис Гейзер приволокла за шиворот, заглянул внутрь. В комнате было пусто. Ни стола с часовым станком, похожего на столик для швейной машинки, ни лампы, ни стула с вонючей жилеткой на спинке.

— Думаете, это все? — хозяйка повернула бабулю к себе лицом. — Нет, дорогая, это еще цветочки! Вот!

Фотографии отличались только тем, что на одной миссис Гейзер, под руку с Флинтом в воскресном сюртуке, выходила из лютеранской церкви — одновременно сидя в кресле в ателье. В толпе праздничных прихожан выделялась только миссис Буддл с перекошенным лицом. Именно эта гримаса была гордостью Козебродски, который — помните? — как-то ухитрился щелкнуть бабулю возле уборной. А на второй уже бабуля, едина в двух лицах, сияя, как медная сковорода, выходила под руку с женихом — из католической церкви на Мейн-стрит. Лицо миссис Гейзер, прекрасно заметное в толпе, выражало ужас и отвращение. (Жилетная пуговица Козебродски очень удачно застала ее обнаружившей на обеденном столе таракана). Свадебные гости на обеих карточках были не просто одинаковыми. Это были одни и те же гости.

Дверь номера четвертого распахнулась.

— Послушайте, — настаивала жена председателя городского совета, — я вас не тороплю. День, два, даже неделю могу подождать. Я ведь прекрасно понимаю, что имею дело с тонкими сферами. Может быть, у вас будет более удачный день, а? Давайте, мой дорогой, я зайду во вторник? Да? Что вы скажете насчет вторника?

— Во вторник-во вторник! — нехорошо усмехнулась миссис Гейзер. — Шарлотта, вас только нам и не хватало. Взгляните.

Молчание длилось гораздо дольше того времени, которое требуется даме средних лет, чтобы рассмотреть две фотографии.

— Но если бы это было все! — миссис Гейзер усмехнулась еще более нехорошо, и триумфально развернулась к компаньонам. — Знаете, Шарлотта, кто на самом деле эта парочка?

Она выдержала театральную паузу, достала из кармана платья мятый листок, расправила и помахала им в воздухе.

— Джулия Дей! Та самая Джулия Дей из Сан-Франциско!

Д.Э. Саммерс ухватился за карман брюк. В доме воцарилась тишина. Только канарейка в лавке продавца птиц продолжала тенькать.

— Мне сразу показалось, что что-то здесь не так, — медленно и страшно проговорила жена председатель городского совета. — Моя интуиция еще ни разу меня не подводила. Ну, ничего, я этого так не оставлю! Я этого так не оставлю!

Дамы вопили теперь уже в три глот… то есть, конечно, лица.

М.Р. был бледен.

— Так, — сказал Джейк, — ясно. Делаем ноги, только тихо.

Но тихо сделать ноги не получилось: дверь третьего номера открылась во второй раз. Миссис Макферсон перестала кричать. В дверях, бледная и несчастная, стояла барышня на выданье. Она все слышала и в руках у нее была газета.

— Сэр, — аж застонал Дюк, — мне конец!

И точно.

— Мисс Буддл, вы что, успокойтесь! — увещевал Д.Э., пытаясь удержать поэтическую барышню от смертоубийства.

— Не лапай, свинья! — огрызалась та, лягаясь и пытаясь добраться растопыренными ногтями не до одного, так до другого. — Или он на мне женится или живым не уйдет!

— Я вот ему женюсь, голодранцу! — бабуля отдирала внучку от компаньонов. — Чтобы духу этого паршивца рядом с тобой не было!