Секретный дневник доктора Уотсона - Фил Гровик Страница 35

Рост Николая составлял пять футов и шесть дюймов, в то время как его отец, Александр III, был шести футов и шести дюймов, а рост его дяди, великого князя Николая, приближался к семи футам. Но создавалось впечатление, что царь выше, чем есть, потому что он неизменно сохранял очень прямую осанку. Очень трогательно было смотреть, как этот невысокий, лишенный власти человек, который когда-то считался богом на земле, несет на руках своего сына под лучами летнего солнца.

Выяснилось, что царь любит проводить время на открытом воздухе. Однажды он рассказал нам, что, когда жена укоряет его за то, что он слишком много времени посвящает упражнениям на улице и изнуряет себя таким образом, он обычно отвечает ей: «Солнышко, если поскрести любого русского, найдешь крестьянина» [14]. Поэтому – возможно, именно благодаря регулярным физическим упражнениям – у царя сохранилось прекрасное здоровье, несмотря на все испытания, через которые он прошел.

Поскольку сам Николай отлично говорил по-английски, как и все члены его семьи, мы с Холмсом могли вести с ними долгие беседы. Нас обоих очаровало прекрасное чувство юмора императора и врожденная доброта, которая была одной из главных присущих ему черт, и мы не могли не отметить, насколько его характер не соответствует образу, созданному прессой.

Царя с детства учили быть отстраненным и сдержанным. Тем не менее после всех пережитых несчастий в нем очень ярко проявлялись мягкость, открытость и любознательность. Мы неоднократно видели, как он, когда позволяли условия, беседовал даже с подчиненными Рейли, которые получили указания относиться к царской семье с величайшим почтением. Я заметил, как парочка чекистов держала головные уборы в руках, разговаривая с членами царской семьи. Один даже называл царицу «матушка».

Царице Александре недавно исполнилось сорок шесть лет, и она очень сильно постарела, гораздо больше, чем царь.

Когда она вышла замуж за Николая, она считалась одной из самых красивых девушек в Европе. Александра была принцессой Гессен-Дармштадтской, внучкой королевы Виктории и благодаря этому – кузиной одновременно и короля Георга, и кайзера Вильгельма.

Теперь в ее когда-то густых каштановых волосах виднелась обильная седина, идеальный ранее цвет лица сменился нездоровой бледностью, появилось множество морщин. Она страдала от сердечной аритмии, мигрени и долгих приступов меланхолии. Я диагностировал скорее нездоровье психики, а не тела. Теперь меланхоличность императрицы полностью завладела ею – то ли из-за того, что Александра была очень религиозной, глубоко уйдя в принятую русскую православную веру, то ли вследствие мистической стороны ее натуры, которая усиливала печаль. А возможно, царица просто хотела умереть, устав от страданий.

Я также считаю, что еще одним фактором, сильно повлиявшим на состояние царицы, было то, что она винила себя в гемофилии Алексея: уход от действительности был ее способом мести самой себе за страдания, которые она принесла мальчику.

Из-за этого она была особенно близка с наследником и ухаживала за ним не хуже высококвалифицированной медсестры. Среди великих княжон ее любимицей, казалось, была Татьяна.

Мы с Холмсом пытались в течение тех нескольких дней, когда находились вместе с царской семьей, пообщаться с императрицей, но она не пускала нас в свой глубоко спрятанный внутренний мир, хотя очень благодарила меня за успешное лечение Алексея.

Наследник был мужественным четырнадцатилетним юношей, чей сильный дух жил в больном теле, которое могло бы принадлежать десятилетнему мальчику. Он выглядел очень изможденным и худым, что являлось результатом целого набора причин: неизбежных приступов болезни, постоянных испытаний, которым подвергалась семья, и недостаточно хорошего питания в последнее время.

Алексей, как и его мать, казалось, готов сдаться. В заключении он часто отказывался от еды. Можно было только догадаться, какие эмоции обуревают этого чувствительного мальчика, как он воспринимает трагедию, случившуюся с его семьей и в особенности с отцом, которого он боготворил.

Большие темные глаза наследника, хоть и бывали временами живыми и блестящими, выглядели преждевременно постаревшими. Казалось, они знают непостижимые тайны времен.

Мы очень сблизились с Алексеем, ведь меня пригласили специально для него. Очень скоро я стал к нему относиться как к собственному сыну, которого мне страшно не хватало и по которому я очень скучал. События, вынудившие меня к столь долгому отсутствию, усиливали тоску по сыну с каждым днем.

Великая княжна Ольга была старшей из детей. Такая же красавица, как и все великие княжны, в свои двадцать два года она уже демонстрировала твердый характер. Похоже, ее мучили глубокие подозрения, что ни с одним мужчиной ей не удастся разделить такую любовь и нежность, какие испытывали друг к другу ее родители. Это очень расстраивало девушку, хотя она никогда не говорила о своих чувствах прямо.

Она была высокой, ее рост составлял около пяти футов и шести дюймов; цвет ее волос моя мать назвала бы солнечным каштановым. На лице выделялись большие, выразительные голубые глаза. Хотя Ольга периодически взрывалась, показывая характер, она все-таки больше походила на мать, чем на отца. Однако свою любовь к царю она показывала чаще, чем другие великие княжны.

Обычно Ольга пребывала в задумчивости, и казалось, ее мало волнует окружающая действительность. Она отличалась хорошим здоровьем – настолько, насколько этого можно было ожидать при сложившихся обстоятельствах и после всех испытаний. Слишком сильная худоба являлась результатом кори, которой переболели все великие княжны незадолго до того, как семью вывезли из Петрограда.

Великая княжна Мария была самым ярким воплощением любимой поговорки царя о скрывающемся в каждом русском крестьянине – в той мере, в которой это возможно в царской семье: цветущая девушка довольно крепкого телосложения. Мне говорили, что в те дни, когда ни о каких испытаниях еще не шло и речи, она могла поднять своего учителя. Теперь же она, как и остальные, была слишком худой после кори.

Восемнадцатилетнюю Марию отличал самый неприхотливый вкус среди всех великих княжон, а ее взгляды на семью скорее были типичными для среднего класса, что меня удивляло. Подозреваю, что подобное отношение сложилось у девушки в результате наблюдений за матерью и отцом, которые вели себя очень спокойно друг с другом и со своими детьми.

Самой младшей из девочек, великой княжне Анастасии, исполнилось шестнадцать. Можно сказать, она была душой всей компании. Анастасия неизменно старалась развеселить семью, любила, когда близкие, в особенности брат, смеются, и прилагала большие усилия, чтобы этого добиться. Один раз она засунула в нос свернутые в трубочку салфетки и, согнув руку, чтобы изобразить слоновий хобот, принялась топать вокруг, заявляя, что она – подарок от дорогого кузена Георга, императора Индии.

Анастасия все еще оставалась неуклюжим, нескладным подростком невысокого роста, с довольно приземистой фигурой. Однако она горячо уверяла меня, что вскоре станет высокой, стройной, красивой и элегантной, как ее сестры, которыми она безоговорочно восхищалась. В себе же ей больше всего нравился цвет волос, напоминающих золотые нити – так красиво пряди блестели на солнце.