Секс, ложь и фото - Светлана Алешина Страница 35

Она гордо повела плечами и направилась к десертному столику.

— Мне покрепче, — бросила я, открывая дверь в свой кабинет.

Пока я раздевалась, усаживалась за свой стол, закуривала, Маринка приготовила кофе. Она вошла в кабинет с подносом, на котором стояли две кофейные чашки, от которых поднимался тонкий ароматный дымок, и вазочка с печеньем. Я почему-то вспомнила вчерашние пирожки.

— Между прочим, как у тебя с желудком? — ехидно посмотрела я на Маринку.

— Нормально, — она непонимающе уставилась на меня, пристроив поднос на краешек стола.

— Мне почему-то кажется, что все началось с пирожков, — я немного сбавила тон.

— Какие пирожки-то, Оль? — она опустилась на кресло перед столом.

— Значит, у тебя с желудком все нормально? — подозрительно переспросила я.

— Я ничего не понимаю, — Маринка взяла чашку с блюдцем с подноса и сделала маленький глоток. — Кажется, ты хотела рассказать об убийстве. Разыграла, да?

Маринка улыбнулась, отставила чашку и потянулась за сигаретой.

— Мне не до розыгрышей, — я пододвинула к ней пачку «Винстона» и взяла свою чашку, — просто все началось с того, что желудок у меня взбунтовался. Ну я и погрешила на пирожки, которые ты притащила вчера.

— Да ты что, Бойкова? — возмущению Маринки не было предела. — Я никогда бы не взяла у незнакомой торговки! А эта баба Тома жила в нашей коммуналке, я видела, как она все готовит. Вся такая чистенькая-аккуратненькая, прямо светится.

— Ладно, — махнула я рукой, — наверное, салатов объелась.

— Ну точно, — подхватила Маринка, — ты же вчера на пьянке была. Как погуляли?

Я пожала плечами.

— Ты знаешь, я пошла только потому, что не могла отказаться, — пробормотала я. — Меня все эти гулянки утомляют. Народ принимает на грудь, начинает беспричинно смеяться, а я сижу и наблюдаю за всеми этими метаморфозами. Не слишком весело. В общем, началось все с расстройства.

Я изложила Маринке перипетии вчерашнего похода к Инке, успев выкурить за это время не одну сигарету.

— Это его жена, — безапелляционно заявила Маринка: я дошла до эпизода, когда Инка на несколько секунд пришла в себя, — тут и думать нечего.

— Но ведь на жену подумают в первую очередь, так что это не слишком-то умно, — резонно, как мне показалось, заметила я.

— А кто говорит, что жена Белкина умная? — возразила Маринка. — Ты ее знаешь?

— Нет, — покачала я головой, — а не мешало бы познакомиться.

— Хочешь сама найти убийцу? — Маринка бросила на меня пренебрежительный взгляд. — Дело бесперспективное — обыкновенная бытовуха. Кому это интересно?

— Знаешь что, девушка, — набросилась я на Маринку, — не в каждой бытовухе применяют пистолет с глушителем.

— Значит, наемный убийца, — со знанием дела объяснила Маринка, — киллер, по-нашему. Только непонятно, почему он твоей соседке репу не продырявил?

— Есть и другие вопросы.

— Ну и какие же?

— Как убийца попал в квартиру? Звонка я не слышала.

— Ну-у, — задумалась Маринка, а потом лицо ее прояснилось, — ты же пришла. Вот Инна и забыла дверь запереть.

— У нее английский замок, — покачала я головой, отвергая версию, — запирается сам, если дверь закрыта.

— Может, не закрыла до конца, — не сдавалась Маринка. — Знаешь, так бывает, дверь вроде закрыта, а язычок в паз не попал…

— Все может быть, — выпятила я губы, — только это случайность, а я в случайности не верю.

— Случайность — это непознанная закономерность, — выдала Маринка и гордо посмотрела на меня.

— Но все-таки закономерность, — улыбнулась я, — мое же посещение Инки никто предвидеть не мог, даже если и предполагал, что дверь останется незакрытой. И потом, убийца даже не знал, что я нахожусь в квартире. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.

— Да-а, — протянула Маринка, — есть над чем подумать. Погоди-ка, — вдруг встрепенулась она, — твоя соседка сказала: «Эта сучка». Значит, стреляла все-таки женщина. Наверняка жена Белкина, хоть ты и отказываешься в это верить.

— То, что это женщина, еще можно предположить, — скептически улыбнулась я, — если Инка не бредила, но с чего ты взяла, что это была жена Белкина?

— Ну как же, — начала горячиться Маринка, — что, по-твоему, значит «эта»?

— И что же?

— То, что Инна была знакома с ней, вот что, — торжествующе уставилась она на меня. — Если бы твоя подружка не знала ее, она сказала бы как-нибудь по-другому.

— Как, например?

— Не знаю, — Маринка в запале развела руками, — но уж точно не так.

— Ладно, не горячись, — постаралась я успокоить подругу, — может быть, ты и права. Только нам нужно знать все наверняка. А для этого следует выяснить, что вообще представлял из себя этот Белкин. Зайди к Кряжимскому, пусть попробует узнать об Аркадии Сергеевиче по своим каналам.

— Так ты действительно берешься за это дело? — решила уточнить Маринка, по моему мнению, совершенно излишне.

— Берусь. Стала бы я впрягать Кряжимского, — многозначительно посмотрела я на нее, показывая, что не очень довольна сбоем в работе ее понятийного аппарата, — и все-таки… — я на минуту задумалась, — не будь этих чертовых пирожков, я бы не спустилась к Инке… А пирожки-то ты мне подсунула.

Маринка вспыхнула и, надув по привычке губы, поспешила покинуть кабинет.

* * *

Через полчаса благодаря стараниям Кряжимского я располагала домашним адресом и номерами телефонов господина Белкина. Он, к моему глубокому удивлению, жил не за городом, а в центре. Так что колесить мне долго не пришлось. Я остановила машину во дворе, образованном несколькими четырех— и пятиэтажными сталинскими постройками, в чьей добротности имела случай убедиться.

Судя по номеру дома, семейство Белкиных проживало в пятиэтажном здании, покрытом розовато-коричневатой штукатуркой. Я решительным шагом направилась к подъезду, у которого стояли две красивые иномарки темно-зеленого и серого цвета. «Ауди» и «Форд».

Первая трудность меня подстерегала уже на невысоком каменном крыльце. Дверь оказалась с кодовым замком, а кода, как вы понимаете, я не знала. Оставалось ждать, когда кто-нибудь живущий в этом подъезде захочет прогуляться или, несмотря на ветер и высоченные сугробы, отважится выйти за молоком или за хлебом.

Я вернулась к «Ладе», села за руль и закурила. Минут через десять подъездная дверь с пронзительным металлическим лязгом отворилась, и на крыльцо вышла грузная женщина пенсионного возраста в каракулевой шубе и норковой боярке.

Я ринулась ей навстречу. Она еще не успела закрыть дверь, как я огорошила ее просьбой немного подождать. Она взглянула на меня с такой агрессивной настороженностью, словно я была террористкой и жаждала смести ее жилище с лица земли при помощи килограмма тротила.