Черный список - Александра Маринина Страница 35

– Не спрашивала. Я как посмотрела на снимки, так…

– Ладно, все понятно.

Я взглянул на часы. Без десяти четыре. Конечно, Рита ни укого ни о чем не спрашивала. Она в начале второго увидела конверт, и полуторачасов ей едва хватило на то, чтобы принять душ, переодеться, позавтракать ипримчаться сюда выяснять со мной отношения.

– Рита, я тебя попрошу, выясни у своего Рудина, с кем, крометебя, он обсуждал свое намерение нанять меня на работу. И припомни как следует,кому ты сама об этом говорила.

– Я никому не говорила, – тут же откликнулась она.

Но я ей не поверил. Я слишком хорошо знал МаргаритуМезенцеву, чтобы поверить.

– Но ты все-таки подумай, вдруг вспомнишь.

– Ладно. – Она покорно кивнула.

– Когда вы ожидаете появление Юшкевича?

– Самолет должен прибыть в шесть тридцать. Наверное, околополовины восьмого он уже будет в гостинице. А зачем тебе Юшкевич?

– Посмотреть хочу, – усмехнулся я. – И мои соседкигорят желанием увидеть его живьем.

– Соседки? Или только одна из них, с которой ты трахаешьсяпо ночам в саду? Стасов, если ты…

– Рита, – оборвал я ее жестко, – то, что я делаюпо ночам в саду, тебя не касается. Где в это время будет Сауле?

– Откуда я знаю? В гостинице, наверное, она теперь со страхувообще никуда не выходит. Если бы не перспектива получить приз, она бы ужедавно улетела в Москву.

Значит, Сауле Ибрайбекова, потенциальная жертва убийцы,истребляющего конкурсанток, будет находиться в гостинице, а вокруг гостиницыбудет столпотворение, которое, как показывает мой опыт, невозможнопроконтролировать ни силами милиции, ни силами службы безопасности гостиницы.Мне это совсем не нравилось. Пожалуй, решение прийти туда вечером былоправильным.

* * *

Когда мы с Лилей явились на Первомайскую, стол уже былнакрыт. Ирочка сегодня превзошла сама себя в кулинарных упражнениях. Во всякомслучае, я не смог определить на глазок название и содержание того, что лежалона тарелках.

Татьяна поведала мне, что соседка обнаружила НиколаяФедоровича Вернигору мертвым, когда зашла к нему предупредить о надвигающейсябуре. Коренные южане узнают о ее приближении загодя, и соседку удивило, что уНиколая Федоровича все окна и двери были распахнуты, хотя давно уже пора былобы в целях безопасности стекол их закрыть. Она заглянула в дом и увиделаотставного полковника лежащим на диване в очень странной позе. На лице очки, воткинутой руке зажата газета. Видно, он скончался внезапно, в одно мгновение,когда читал газету.

– Что за газета? – спросил я.

– Местная, ее Вернигора выписывал. Вот, я принесла местнуюгазету за то число.

Таня протянула мне газету, и на меня глянуло лицо ОлиДоренко в траурной рамке. Фотография была большая, в полполосы.

– Скажи, Дима, ты будешь так уж сильно расстраиваться, еслиузнаешь о смерти малознакомого человека, на том лишь основании, что днем раньшео чем-то разговаривал с ним?

– Ты права, – кивнул я. – Если инфаркт у Вернигорыслучился из-за того, что он узнал об убийстве Ольги, то для этого должны бытьочень веские причины. Например, он знал, что Ольга – его дочь. Или внучка.

– Принимается. Еще что?

– Или он знал, что кто-то, кто ему небезразличен, напримерего собственный внук, собирается ее убить. И прочитав газету, понял, чтоблизкий ему человек совершил преступление.

– Принимается. Еще что?

– Или это все-таки кассета. Он понял, что Ольгу убили из-заэтой кассеты, и считал себя виноватым в том, что подставил ее.

– И это принимается. Значит, Сережу Лисицына надо направитьна поиск родственных связей Доренко и Вернигоры, нам с тобой это все равно непод силу. И наша задача – кассета. Надо ее по косточкам разобрать, чтобыпонять, что же в ней есть такого. Или убедиться окончательно, что в нейдействительно ничего нет. Ира!

– Я здесь, – выглянула из кухни Ирочка. – Можноподавать? Совещание в верхах закончилось?

– Закончилось. Где твой социологический поклонник? Зови егообедать с нами.

Н-да, мой отдых постепенно приобретал семейные черты.