Прощай, принцесса - Хуан Мадрид Страница 35

Матос поджидал меня на парковке около тюрьмы, удобно устроившись на заднем сиденье такси. Похоже, он даже успел задремать. Я постучал в окошко, и он опустил стекло.

— Ну как прошло? Все нормально? — спросил он. — Ты видел Хуана?

— Да, и даже поговорил с ним, — ответил я.

Я сел в машину, заняв переднее сиденье рядом с водителем, молодым парнем по имени Рохелио. Кажется, он приходился Матосу дальним родственником.

— Пристегните ремень, шеф, — напомнил он мне. — Тут полно полицейских.

С этими словами Рохелио завел мотор и принялся выруливать с площадки. Автомобиль плавно заскользил по асфальтовой дорожке, ведущей к выезду на шоссе. Сзади оставались темные асимметричные тюремные постройки. У входа на территорию выстроилась небольшая очередь из друзей и родственников заключенных, которые ожидали, когда их начнут пускать на свидания. Все они надели свои лучшие платья, многие привели с собой детей, которые носились вокруг, прыгая по ступенькам. Тут были практически одни женщины. Так было и так будет всегда.

Рохелио воткнул в магнитолу диск, и из динамиков загрохотала какая-то музыка.

— Выключи, сделай одолжение, — попросил я, не выдержав.

Он послушался, и в машине наступила тишина.

— Ну и что Хуан?

— Дерьмово.

— Понятно. Он говорил тебе, что считает, будто его хотят убить?

— Да, сказал. Он уверен, что ему не дадут дожить до суда. Я полагаю, его заключили под стражу без возможности внесения залога, так?

— Так, я дважды пытался что-то предпринять, но мне каждый раз отказывали. Ты знаешь, Хуан переносит свое нынешнее положение гораздо хуже, чем можно было ожидать. Как это ни прискорбно, остается только констатировать, что у него началось какое-то нервное расстройство. Вообще, у Дельфоро всегда были нелады с головой.

— Ты привез то, что я просил?

— Да, конечно, в бардачке. Возьми сам.

Я потянулся к бардачку — там лежала желтая пластмассовая папочка. Я открыл ее и достал несколько распечаток, соединенных скрепкой, еще там было несколько ксерокопированных листов, удостоверение и кредитная карточка.

— Ты можешь брать оттуда пятьдесят тысяч песет на одни сутки, Тони. Это тебе на накладные расходы, но, понятное дело, ты не обязательно должен тратить такую сумму каждый день.

— Я понял, что ты имеешь в виду. А что за корочка?

— Она подтверждает, что ты работаешь на мою контору. Все законно, все оформлено как надо. Чтобы никто ни к чему не мог придраться. Посмотри в распечатках — там лежит твой договор, подпиши его.

Я прочитал. Это был стандартный контракт, уже подписанный Матосом. Я должен был выполнять любые распоряжения адвоката, каким бы расследованием он в данные сроки ни занимался. Договор заключался на три месяца, а потом, в зависимости от нашего обоюдного желания, мы могли продлить его или нет. В графе «дата» стоял предыдущий день, а сумма моего месячного вознаграждения приятно поразила.

— Деньги тебя устраивают?

— Да, вполне.

— Только постарайся не продуть все в покер. Ты все еще играешь?

— Это мое личное дело, Матос. Тебя совершенно не касается то, что я делаю или не делаю со своими деньгами. Что в остальных бумагах?

— Увеличенные копии страничек дневника Лидии, в основном те записи, где речь идет о наследном принце.

— А ты принес те, в которых написано о Дельфоро?

— Нет, еще не принес. Видишь ли, я лично делаю копии, так как не хочу, чтобы кто-нибудь, в том числе и служащие из моей конторы, имел возможность прочесть этот дневник. Но у меня в сейфе лежит полная, нотариально заверенная его копия, я и тебе тоже сделаю, не волнуйся. И вот еще что: я хочу, чтобы ты немедленно сообщал мне обо всем, что тебе удастся раскопать. Немедленно, слышишь? Не нужно писать отчеты, просто рассказывай. Это дело сейчас для меня самое важное. Хуан упоминал в вашем разговоре про пленки?

— Да, что они очень важны для написания его нового романа.

— Тони, ты просто обязан разыскать их. Возможно, там есть информация, которая гораздо важнее для меня, чем для него. Скорее всего, там факты… Не знаю… доказательства невиновности Дельфоро.

— Как только найду Асебеса, немедленно потребую у него свою посылку.

— Да, и вот еще что. Я прошу тебя сообщать, как продвигается дело, лично мне и никому более. Можешь звонить в любое время дня и ночи.

— Куда мне ехать, сеньор Матос? — подал голос Рохелио.

— Надо отвезти домой сеньора Карпинтеро. Он живет на улице…

Я прервал адвоката:

— Высади меня в центре, Рохелио.

— Как скажете, шеф. Постараюсь выбраться отсюда побыстрее. Тюрьма всегда вызывает у меня приступы аллергии.

Я откинулся назад на сиденье. Машина бесшумно разогналась до ста тридцати километров в час, обгоняя поток движущихся к Мадриду автомобилей.

Придя домой, я развалился на софе и открыл пластиковую папочку, которую вручил мне Матос. Наугад вытащил один из листков дневника Лидии Риполь. Сверху стояла дата — запись была помечена прошлым годом.

Вот что я прочитал:

29 июня 1999 года

В этот раз я хочу рассказать об очень интересном событии, которое произошло со мной. Я познакомилась с ним. Я была на вечеринке, которую на своей загородной вилле «Лас Росас» устраивал Педро Асунсьон, программный директор нашего канала. Вилла просто прекрасна. Более пятнадцати гектаров занимают сады, а площадь трехэтажного особняка — целых семьсот квадратных метров. Там есть два бассейна, теннисный корт и даже небольшой зверинец, в котором обитают тигр по имени Марселино, безумно симпатичные и совершенно бесстыжие обезьянки и смешной жираф. Есть также аквариум с акулами и другими редкими рыбами, а в саду выстроен гигантский вольер, где собрано невообразимое количество экзотических птиц всех цветов.